Анна Панкратова - Сколько стоит счастье

– Назад дороги не будет.

Ярослав внимательно разглядывал ее, насмешливо подняв брови. Вьющиеся волосы трепыхались на слабом ветру.

Она кивнула и подала руку ладонью вверх.

– Не отводи глаза, – сказал он, грубо хватая руку. Схватил нож, подкинул его, ловко поймал, а потом, не дав ей подготовиться, резко полоснул по ладони, оставляя глубокий порез.

Девушка пискнула, но плотно сжала губы.

«Не показывай ему слабость, не показывай, как больно и страшно. Будь сильной».

Кровь капала на траву и на мерцающий камень.

Сжавшись, она сдерживала слезы, которые уже блестели на глазах, старалась не моргать. Она прикусила губу и смело глядела в глаза мага.

Ярослав кивнул, криво улыбнулся. Он был доволен.

Без эмоций он сделал надрез и на своей ладони. Взял ее руку в свою, соединяя порезы. Кровь смешалась, продолжала капать на камень, который искрился все ярче.

Ярослав притянул девушку к себе, обхватил за шею, заставляя смотреть в глаза. Он впился в нее взглядом, словно коршун на добычу. Глаза сияли от пламени, на губах застыла жуткая усмешка.

– Ты моя, помнишь?

Она кивнула, стараясь не показывать страх. А про себя все твердила, что нужно лишь немного потерпеть.

Ярослав зашептал заклинание. Он сжимал ее руку все сильнее, делая больно. Огонь разгорелся сильнее, заполыхал так ярко, что глазам стало больно, лицо горело, на теле выступил пот. Но она сидела не шелохнувшись, ожидая прилив сил от магии.

А потом ее вены начали мерцать. Сначала чуть заметно, но с каждой секундой горели все ярче. Словно солнечный свет, словно в венах загорелось закатное солнце. Голова закружилась, а на лице расцвела улыбка. Сила опьяняла, в душе запорхали бабочки. Она вдруг почувствовала такую силу внутри, что, казалось, могла взлететь высоко-высоко в небо, отрываясь от грешной земли, от всех проблем и боли.

Ярослав отпустил ее руку, зачаровано глядя. Его вены никогда не мерцали.

Девушка развела руки в стороны, с озорной улыбкой она разглядывала магию, которая поселилась в ней. Теперь магия течет в ее венах.

Она провела пальцем по вене, заставляя ее светиться еще ярче, мерцающие звездочки окружили их. А потом она закрыла глаза и глубоко вдохнула, впуская в себя мир. Волосы раздул ветерок, а она почувствовала все вокруг так остро, ярко, словно стала частичкой огня, который полыхал рядом, стала песчинкой, уносимой ветром, поднялась высоко в небо, становясь еще одной звездочкой.

Девушка открыла глаза, выдохнула, вспоминая, где находилась. Вены погасли, но чувство всесильности осталось.

– Теперь ты… ведьма, – словно выплюнул, сказал Ярослав, а потом резко схватил ее за волосы и притянул к себе. – Вздумаешь использовать силу против меня, – зашептал он ей в ухо, каждое слово, словно острая бритва, оставляло порез, горячее дыхание заставляло ладошки потеть от страха, – убью.

Ярослав отпустил ее, отстранился, задумчиво разглядывая девушку, словно впервые ее заметил. Она стала еще прекраснее: скулы выделились, глаза заблестели в свете огня, пухлые губы застыли в слабой улыбке, а волнистые волосы трепыхались на ветру. Но в его взгляде появился страх. Его магия не текла в венах, как ее.

– Теперь ты моя. Навеки.

– Навеки, – ответила ведьма, понимая, что отныне и навсегда она никому не принадлежит.

Жарким днем летом 2013 в Сагавиле наступил вечер. Пришла долгожданная прохлада, позволяя жителям отдохнуть от яркого солнца, слепящего глаза.

Но сейчас зной немного отступил, отдав вечеру все карты. Теперь прохлада – хозяйка, но лишь ненадолго, ведь скоро вновь настанет утро, и температура поползет вверх, устанавливая новые рекорды.

Но пока можно насладиться теплым ветерком, который обдувает лоб, покрытый потом, полюбоваться луной, освещающей путь.

Так думал Эдуард по дороге к любимому бару. Рабочий день закончился, теперь он был свободен от ада на два дня. Эдя работал юристом, работу ненавидел, но лишь морщил нос, едва вспоминал о ней. Менять жизнь, искать другую работу он даже не пытался. Зато на душе стало гадко и противно, едва он вспомнил, что в понедельник ему придется вернуться в душный офис к начальнику тирану.

Эдуард тряхнул головой, словно сбрасывая мысли о работе, потянул дверь и зашел в любимый бар.

Жизнь у Эдуарда не складывалась. В неполные тридцать лет он чувствовал себя последним неудачником. Нелюбимая работа, жена сбежала, детей нет, никому не нужен, вечно один. Более скучной и унылой жизни, чем у него, нет ни у кого. Во всяком случае, именно так он думал перед сном, подолгу пялясь в потолок.