Лара Вагнер - Книга в синей обложке

– Кактусоводы?

– Вот именно! – поддакивает собеседник. – Отличное расположение, аренда дешевая. Гостям удобно, городу выгодно. Приезжие заодно и сувениры раскупят. Может быть, когда-нибудь. Вот теперь еще и одноклассники собрались. Все наши школьные знаменитости: Майкл, Итон, Роджер и… Короче говоря, скоро увидитесь. А что мы здесь на пороге стоим, собственно? Пойдемте скорее в дом!

Диану так и тянет заглянуть в таинственный полумрак лавки, где едва можно различить деревянные панели на стенах и полки до самого потолка.

– Фред, я попозже к тебе нагряну или завтра утром, – говорит Майкл. – Сейчас мы к дяде Винсенту собрались. Неудобно, старик обидится…

– Ну, тогда в любое время жду. Вы ведь не завтра уезжаете, надеюсь? Кстати, что-то давно я твоего дядю не встречал.

***

Золотые ободки на белых с ярко-вишневым орнаментом чашках и блюдцах блестят под светом лампы, изящные ложечки с витыми рукоятками едва слышно позвякивают, задевая тонкий фарфор.

– Почему остановились в гостинице, а не у меня? Дом все равно пустует, – голос престарелого джентльмена в коричневом свитере звучит вежливо, но равнодушно.

По идее, Диане должен быть близок и дорог этот просторный дом, где вырос Майкл. Обстановка вполне респектабельная и подобрана со вкусом, все на своих местах, однако желания задержаться здесь не возникает. Прежде тут жили родители Майкла. Диана не в курсе, что с ними произошло. Какой-то несчастный случай. Майкл никогда об этом не упоминал.

У нынешнего владельца дома застывший пустой взгляд, чопорное выражение лица. В вороте свитера проглядывает худая морщинистая шея, глубокие морщины видны на щеках и веках, на руках вздулись синеватые вены.

– Зачем тебя стеснять? Зато мы будем часто заходить в гости. Еще успеем надоесть, – откликается племянник.

Он выходит в прихожую и возвращается, прихватив оставленную на столике возле двери плоскую картонную коробку.

– Это для твоей коллекции трубок. Ты ведь ее не забросил?

– Забросил, разумеется. То есть иногда достаю, стираю пыль. Кому она будет нужна, эта распрекрасная коллекция, когда меня не станет? Но тебе спасибо, что помнишь.

Старик раскрывает коробку, с несколько наигранным интересом рассматривает подарок – трубки из темного дерева с резным узором, которые Майкл купил в антикварной лавке накануне отъезда в Эдервиль.

Угол комнаты занимает внушительный шкаф-витрина. На стеклянных полочках выставлены самые разные, какие только можно вообразить, курительные трубки. Настолько впечатляющую коллекцию за один год не соберешь. Снаружи и изнутри шкаф покрывает толстый слой пыли. Пылью пропиталось все в комнате. Пылью, одиночеством и скукой… Даже листва на кустах шиповника во дворе за окном кажется запыленной, и почему-то сразу вспоминается, что уже наступила осень.

– А книжки свои ты привез? – спрашивает дядя Винсент.

– Да, привез пару штук. В следующий раз захвачу, сегодня забыл вынуть из чемодана.

Взгляд дяди Винсента слегка оживляется.

– Я все твои романы перечитал по нескольку раз. Те, что ты присылал мне. Что ж, Майкл, замечательно, ты развил свой талант. Это можно было предсказать еще много лет назад. Дерек и Анна сейчас гордились бы тобой. Если бы были с нами.

– Не знаю, дядя. Может, и так. А может, нет…

***

На улицах уже зажглись теплые желтые огни фонарей, они расплываются в лужах, которые оставил после себя недавно закончившийся дождик. Луна жеманно кутается в темные ажурные облака. Вокруг ни души, городок безмятежно дремлет. Ему нет никакого дела до столичных гостей.

– Такая бесконечная тишина, —говорит Диана, и ее голос отдается эхом в вечерней тишине. – Дома в это время вечерняя жизнь только начинается.

Майкл ничего не отвечает по этому поводу, угрюмо молчит. Лишь минут через пять произносит:

– Дядя ужасно постарел, я едва узнал его. А ведь он еще не такой старый. Шестьдесят четыре всего… Он старше моего отца на семь лет. Раньше был такой энергичный, обожал спорить, не сидел на месте, все время чем-то был занят. Мой единственный близкий родственник… Я просто свинья, совершенно позабыл о нем. Дядя так меня поддержал, когда погибли родители. И очень часто писал мне в Лондон. То есть раньше писал, в последние годы нет.

Диане не особенно любопытно слушать про дядюшку Винсента, но она все же спрашивает:

– А своей семьи у него не было?

– Нет, он старый холостяк. Вроде, когда-то случился бурный роман с замужней женщиной, но потом они расстались. Честно говоря, никогда не интересовался этой историей. Нам ведь обычно кажется: у старшего поколения вообще нет никакой личной жизни. А любовь – только для молодых. Начинаешь понимать, что глупо так думать, когда полжизни уже прошло.