Мэри Форинер: Лига Крови

Заслышав вскрики и шум, наша компания присоединилась к толпе, посмотреть, что происходит. Меня удивляло, почему никто не приходит парню на помощь. Почему учителя это позволяют? Где вообще они? Вон, один-единственный учитель физической культуры стоит в стороне, любуется. Почему никто не следит за порядком? В Омеге камеры везде, жесткий дневной и ночной контроль. Почему этим парням позволяется пинать и колотить свернувшегося в клубок и закрывшего голову руками одноклассника? Явно, что такого рода вопросы из всех зрителей волнуют только меня.

Остальные подбадривают обидчиков. Я, Артемий, Егор и Зоя стоим молча. Егор шепчет:

– А разве так можно?

– Что ты, нельзя конечно! – так же шепотом отвечает ему Артемий.

– Почему же никто ничего не делает? – озвучиваю я свой вопрос.

Зоя пожимает плечами. Парни продолжают молчать. Крики и вопли не умолкают. «Бей его, бей!» – визжит толпа, словно так и нужно.

– Нам остается только смотреть… – наконец говорит Зоя.

Драка заканчивается, и все расходятся. Артемий и Егор отступают вместе с толпой и уходят. Мы с Зоей, словно в оцепенении, продолжаем стоять на своих местах. Парень, подвергшийся избиению, продолжает лежать, никем не трогаемый. Толстый мальчуган в очках, который глазел на происходившее стоя в сторонке и жуя яблоко, кинул свой обслюнявленный огрызок в лежащего. Увидев, как мы с Зоей поморщились, он сказал:

– Парень заслужил!

– И чем же? – интересуется Зоя.

– А вы не знаете? Он же, сын этого… как его… Данила Какого-то Там! Который партизан, убийца и преступник. Член шайки повстанцев. Сейчас вспомню название…

– И что? – вмешиваюсь я. – Ты наверняка знаешь, что в Омеге давно действует закон: «Дети не причастны к деятельности своих родителей. Детей легко переучить. Взрослых – никогда».

– Да не в этом-то суть. Сынишка по стопам родителя пошел. Сегодня под свою рубашку надел футболку с надписью «Омега не выдержит – падет!», раздавал листовки с приглашением присоединится. Вспомнил! Он член этой шайки, со странным названием таким: «Альфа».

Меня словно кольнуло в сердце. Перед глазами встала картина: я на коленях в спальне. Два года назад. Тетя на кухне, тихо решает судоку под шум телевизора – там началась очередная глупая передача. Я ныряю под кровать, сквозь темноту стараясь разглядеть приклеенную скотчем снизу папку. Аккуратно оторвав скотч так, чтобы можно было приклеить обратно, я достаю ту самую черную папку. Внутри – газетные вырезки, статьи из журналов, – словом, все, где упоминаются мои родители. Оттуда я достаю газетную страницу, что недавно подобрала на улице. «Четырнадцать лет, как мы победили зло», – гласит заголовок. Там рассказывается о повстанческой группировке «Альфа», огромной команде, сумевшей временно захватить Башню Президента (и власть в придачу). На фотографии изображена женщина – предводитель группировки. Она в наручниках, робе для преступников, с повязкой на глазах. Но это не мешает мне ее узнать. Моя мама .

– Группировки нет уже как шестнадцать лет, – говорю я. – Их всех истребили.

– Не всех! – восклицает паренек. – Телик надо смотреть!

– Извини, не занимаюсь этим глупым делом.

– Мальчик прав, – вступает Зоя. – Было много попыток воссоздать группу. Большинство из тех, кто поддерживал эту идею, было лишь фанатиками, увлекшимися чтением книг и статей об «Альфе». Но среди них были и те, кто входил в первоначальный состав. Данил Славский был как раз одним из них.

Славский-младший издал стон, будто бы напоминая о себе. Я вспомнила, с каким недовольством приняло повстанца общество. Нынешнее поколение с детства учат ненавидеть тех, кто предал Омегу. Все не просто были не против избиения, как раз наоборот – даже рады тому, что изменник был унижен и побит.

Но он до сох пор был жив – член группы, созданной мой матерью. А значит, последняя ниточка, помимо газет и книг, способная связать меня с нею.

Я не знала, что хочу от него узнать. Почти все о матери мне было известно. Вряд ли он знал большее – сам, наверняка, узнал о ней из газет, в добавку еще и рассказов собственного отца. Я в полубреду подошла к нему, опустилась на корточки. Мне еще ни разу не приходилось вживую видеть раненого, а тем более, избитого на моих глазах, человека. Зоя с пареньком ошарашено смотрели на меня. Второй был весь заинтригован тем, что же я собираюсь делать.

– Ты живой? – с такого странного вопроса начала я.

– Дышу вроде… – прокряхтел он. Когда он поднял лицо, оно все было измазано кровью. – Что тебе нужно? Поиздеваться?