Свенья Ларк - Враг един. Книга первая. Слуга отречения

Внезапно слева от неё раздался протяжный трудноопределимый звук, напоминающий то ли скрип, то ли всхрап. В воздухе как будто бы что-то изменилось, и Верене почудилась смутная, гудящая вибрация вокруг себя – так бывает, если вывернуть на полную громкость работающие колонки аудиосистемы, отключенные от компьютера. Верена вздрогнула: ей померещилось, что между стволами разлапистых платанов стремительно проскользнула большая серая тень, а потом серо-синие сумерки совсем рядом на мгновение обрели… отчётливую форму какого-то существа.

Оно походило на гигантскую ростовую куклу, только вот там, где у таких кукол обычно бывают пришиты глаза, виднелись две широкие круглые дыры, сияющие ярким лимонно-жёлтым светом, как фонарики. Существо с хрипом вздёрнуло вверх длинные когтистые лапы, и Верене показалось, что окружившая её вибрация складывается в какие-то едва различимые, растянутые слова – нечто вроде «смотри-и-и» или «бери-и-и»… И в следующий же момент странная фигура исчезла, а прямо перед лицом Верены, окатив её волной вонючего спёртого воздуха, снова мелькнула огромная тёмная тень. В лунном свете Верена успела различить широкие перепончатые крылья, покрытую чёрными наростами страшную морду, как у бультерьера, и жёлтые, влажно поблёскивающие вытянутые клыки. Верена судорожно отмахнулась от твари руками, хватая ртом воздух, и чуть было не упала на траву.

…вокруг было темно и тихо. Едва слышно шуршали перебираемые ветром листья под ногами, на виднеющейся впереди за деревьями улице сердито просигналило проехавшее мимо жёлтое такси.

Верена потёрла руками лицо и нерешительно огляделась. «Мама моя, я что, травки в клубе надышалась, – мелькнуло в голове. – Говорят, что пассивных курильщиков тоже с неё иногда ведёт… Ладно, сейчас мимо автобусной остановки, налево – и под голубенькую арку подземки. Надо всё-таки постараться поспать сегодня», – подумала Верена, отчаянно пытаясь не обращать внимания на неясную, давящую тревогу, отчего-то занозой засевшую в груди.

– Э-эй… А куда это мы торопимся, такие кра… красивые? – неожиданно раздался прямо у неё за спиной нетвёрдый мужской голос с абсолютно неопределимым акцентом. Пахнуло сладковатым марихуанным дымком. – Может быть, тебя, это… проводить куда? Хочешь, провожу?

– Слушай, отвали, а? – Верена выругалась про себя и, не оборачиваясь, ускорила шаг, пытаясь быстрее дойти до светящейся в темноте остановки.

– Вот вообще не пытаешься быть вежливой, да? Что ж вы, бабы, сучки-то такие все? – Верена почувствовала, как чужая рука схватила её за локоть и резко дёрнула назад.

Вот чёрт.

– Эй, руки убрал! Пусти, я сказала! – Верена попыталась вырваться, но хватка на её руке неожиданно окрепла.

– Нет, ты мне скажи… Почему. Нахрен. Вы. Все. Такие сучки? – невидимый в темноте парень притянул её к себе за локти, дыша в затылок перегаром, и Верена почувствовала мерзкий холодок нахлынувшего испуга. У неё почему-то резко свело запястья.

– Отпусти!! – девушка с силой треснула каблуком ботинка по невидимой в темноте ступне, одновременно пытаясь свести руки на груди и двинуть парня локтем под дых.

И вдруг она почувствовала, как её тело волной окатывает обжигающим жаром – словно поток горячей воды заструился сверху вниз по коже, и почти сразу же Верена услышала оглушительный болезненный вопль за своей спиной. Сжимающие её локти пальцы исчезли. Вокруг почему-то сделалось очень светло; Верена бегом бросилась вперёд, но услышала за спиной отчаянно подвывающий, почти скулящий голос и всё-таки замерла, оборачиваясь.

Здоровенный плечистый чернобородый парень отчаянно тряс руками в воздухе, глядя на неё с выражением какого-то потустороннего ужаса на лице. Потом он попятился, запинаясь, и вдруг резко развернулся на пятках и кинулся прочь. Почему-то Верена очень хорошо видела всё это, как будто пространство вокруг неё осветили прожектором. В лучах непонятно откуда взявшегося света она могла отчётливо разглядеть деревянную лавочку под кустом сирени, огромные липы по сторонам аллеи, покрытую лужами и усыпанную окурками песчаную дорожку под своими ногами…

Руки жгло, словно Верена только что по локоть засовывала их в кипящую воду.

И вдруг она увидела свои ладони.

Постепенно затухая, от них распространялся ровный, огненнолучистый, очень, очень яркий золотистый свет.

Тимка проснулся от холода. Отсыревшая постель совершенно не грела, наоборот – сухая одежда, в которой он лёг под одеяло, пропиталась влажным, несвежим и нежилым душком и теперь, неприятно холодя, липла к телу.