Ольга Ружникова - Катализатор. Серебряный Сумрак

Сражающемуся с чудовищами следует остерегаться,

чтобы самому не стать чудовищем.

И если ты долго смотришь в бездну,

то бездна тоже смотрит в тебя.

Фридрих Ницше.

– Почему ты ненавидишь Детей Ночи? Ты же сама – вампир.

– Нет!

– Да. Ты превращаешь людей в подобных себе. У тебя есть выбор не делать этого. Но ты уже не можешь остановиться.

Не на равных играют с волками…

Владимир Высоцкий.

Он оказался хорош и удобен – старый сеновал заброшенного, но еще крепкого дома в заброшенной, не до конца рухнувшей деревушке. Спасибо еще Хрущеву с его проклятыми народом «укрупнениями». После них много чего такого осталось. Полезного.

Инна поглубже зарылась в сухое, теплое сено, блаженно потягиваясь. Если закрыть глаза – можно представить, что давно живешь в такой вот деревне. Только не покинутой, а вполне живой. И не современной – пьяно-безработной, а идиллической – из народных былин. В начальных классах Инна в такие даже верила.

Небольшие гостиницы, конечно, лучше. Там есть горячий душ (обычно), а здесь – только старые бани (зато с печами!) и вода в уже остывшем озере. Но в самом городе наверняка всё обложено.

Можно отвести глаза. Но зачем – если и так найдется, где нормально расслабиться? Свежий воздух… пока еще не настолько холодный. И никаких Охотников!

За этот год у Инны полностью (ну, почти) отшибло страх. Она перестала ощущать себя загоняемой дичью. И даже научилась получать от вечной игры удовольствие. Иначе давно прекратила бы всё это.

До сих пор Инна всегда побеждала. Впрочем, ей как саперу – одной ошибки хватит. Но приятно играть, зная, что ты – сильнее. Даже если иногда – лишь совсем чуть.

Но уходить из-под носа пронырливых ищеек, оставляя ехидные записки – всё это уже поднадоело. Слишком часто. Замахнуться бы на что покрупнее, но на что?

А сегодня Инне захотелось просто отдохнуть. Подумать. Выспаться. Повспоминать.

Свежий лесной воздух свободно рвется в распахнутое окно. Мелкое, деревенское, со старыми рамами. Когда-то побеленными, но уже давно – облупившимися.

Ночь была сырой, а северное солнце еще не успело высушить осеннюю росу. Бабье лето на излете.

Они караулят у всех трех гостиниц – бедных, но дорогих. И никому и в умную, хитрую голову не придет, что неуловимый враг (неуловимый вовсе не потому, что не ловят!) сегодня явится в этот захолустный городишко с утра. И это будет совсем незаметная девчонка, подхваченная случайной попуткой между деревнями на мосту.

Можно, конечно, устроить так, что все увидят мальчишку-школьника, молодого парня или для прикола – старую бабку, но зачем? Зачем тратить силы на отведение глаз всему автобусу, а до кучи – еще и заходящим в него новым пассажирам?

Инга ведь не в официальном международном розыске. Обычные люди понятия не имеют, что ее нужно срочно ловить и куда-то сдавать. И правильно, что не имеют. Не с их невеликими возможностями. А ведь легко рискнули бы – за такие-то деньги. А что никто не заплатит, да и подобных свидетелей в живых не оставляют – так ведь жадных дураков всегда хватало. Во все времена и во всех странах.

Получается забавно. Шикарнейшая круговая порука. Инга не может ни к кому обратиться за помощью, но и ее враги связаны той же тайной. Провалились бы куда все тайны и секреты в мире!

Знала бы прежняя Инка Сереброва, что когда-нибудь у нее будут настоящие враги. Не завидущая блондинистая стерва Светка из параллельного класса, не наглый сальноглазый пэтэушник из соседнего подъезда, даже не жадный, бухающий отчим, а ВРАГИ. Те, кто уничтожат, как только схватят. Едва опознают.

Да только – размечтались!

Ну что вперед, самый страшный враг трех рас… видов… да хоть как их назови! Вперед, единственный разгуливающий на свободе Катализатор. Как в известной песне про канатного танцора: смейся, пляши, рискуй. Все жадно обрадуются твоему падению, но пока ты еще не в грязи на земле, а почти в небе – над бессильной толпой.

З-з-з-з…

В последний год Инна приезжала к отцу на все выходные. Не потому что так уж хотела видеть того, кто бросил ее в семимесячном возрасте. Человека, которого почему-то нужно звать «папой», а язык не поворачивается. Он ей еще меньше «папа», чем отчим.

Хуже всего, что отец родную дочь действительно любит. Инна поняла это еще в первые каникулы. И разозлилась еще сильнее. Вспомнил! Одумался – не прошло и пятнадцати лет.