Лана Морриган - Я тебя прощаю. Чужая любовь

– Не плачь. – Супруг стирает с моих щек слезы.

– Это слезы радости, – говорю я тихо-тихо и сама приближаюсь к мужскому лицу.

Вытягиваюсь, словно струнка, закрыв глаза, ожидаю прикосновения к губам. А Эрил решил удивить или подзадорить собравшихся – не просто дарит мне легкий поцелуй, а впивается в губы, сминает их. Ласкает так, как не позволял себе этого делать на людях.

Гости взрываются в аплодисментах и радостных криках.

– Один, два, три, четыре… – кто-то начал счет.

Сквозь грохот взбесившегося, сердца я слышу: «Тридцать шесть!» – и наконец крепкие руки выпускают меня из плена.

Губы саднят, перед глазами плывет, а душу заполняет волнение и трепет.

– С ума сошел? Господи, стыдно-то как. – Упираюсь лбом в мужскую грудь. – Как мне в глаза папе смотреть? Ты не подумал?

– Дядя Вася счастлив. Это он начал счет и свистел громче всех.

– Кошмар какой. – Мне хочется провалиться сквозь землю.

Я набираюсь смелости, поднимаю голову и разворачиваюсь к гостям.

Боже, за что мне такое испытание?

Несколько десятков взглядов сосредоточены на нас, а мне кажется, что все смотрят именно на мои припухшие губы, оставшиеся без грамма помады.

– Мамуль! – Я машу рукой.

Мама отвечает мне взмахом ладони, принимая из папиных рук очередной бумажный платок, и совсем не празднично и шумно высмаркивается.

– Ты красавица, – выкрикивает она, вновь срываясь на рыдания.

Папа встряхивает ее за плечи, просит собраться и не позорить его при новых родственниках, а мне смешно и радостно.

Вера – мамина родная сестра прыгает от восторга, округлив глаза и вскинув большие пальцы вверх. Вот она точно не будет ждать разрешения или удобного случая, чтобы поздравить. Несется вперед, убирая украшенные живыми цветами стулья со своего пути.

– Поздравляю, Лерик! – Эрил предусмотрительно отходит на пару шагов, позволяя мне быть стиснутой в родственных объятиях. – Племяш, если бы ты меня предупредила, что в одном месте будет сразу столько тестостерона, – зашептала, с силой обняв, – я бы не стала надевать этот монашеский наряд. Что ж ты о моем будущем не беспокоишься?

– Т-с-с, – я одергиваю Веру, не переставая смеяться.

«Извини», – произношу одними губами, глядя на любимого. Он понимающе улыбается, прекрасно зная, какое впечатление оборотни производят на женщин. Высокие, с крепкими руками и красивой широкой спиной, сильные – мужчины с большой буквы «М».

– Встретимся за столом. – Вера расцеловывает меня в обе щеки. – Но такой подставы я не забуду, – шепчет нарочито зло, пропуская ко мне маму.

А я продолжаю счастливо улыбаться, хохоча и кивая, готовая услышать от Веры любую глупость.

– Не плачь, мамуль. – Раскрываю объятия.

– Ну как же не плакать? – всхлипывает мама. Она бережно поправляет фату, расстилает ее по моим плечам. – Наша единственная дочь вышла замуж. Когда еще плакать? Наша красавица.

– Мам, ну хватит. – Я часто-часто моргаю, сдерживая слезы. – Мы так обе испортим макияж.

– Да и бог с ним. Ты и без него красивая.

– Лера-то красивая, а вот ты?.. – уточняет папа. Не проходит и дня, чтобы он не пошутил над кем-нибудь из нас. – Так новую родню раньше времени распугаешь. Пусть хотя бы подарки подарят. Все, Оль, хватит мою дочу слезами умывать. – Берет маму за плечи. – Наконец-то я от тебя избавился, Валерия. Двадцать четыре года ждал, когда этот день наступит. Спасибо, сынок, спасибо. – С жаром трясет Эрила за руку. Папа достает из брюк бумажник и осмотревшись, шепчет: – Сколько я тебе должен?

– Вася! – вскрикивает мама. – Стыд-то какой. Он шутит, – оправдывается. – Дурное чувство юмора.

– Я понимаю, – Эрил успокаивает мою маму. – Не переживайте, теть Оль.

– Ты что меня позоришь? – Виновато улыбаясь, мама утягивает отца в сторону. – Я же просила хотя бы сегодня обойтись без твоих выкрутасов. Просила?

– Просила, – весело отвечает папа.

– Больше не шути, Васенька. – Мама складывает ладони в умоляющем жесте.

Какие же они забавные и такие счастливые. Столько лет вместе, а продолжают любить друг друга. Если и у людей есть истинные пары, то папа маме точно предназначен богами.

– Лер, у нас еще гости. – Эрил кладет руку на талию.

– Прости.

Приглашенных не так много – только самые близкие родственники и друзья любимого. Его родителей давно нет в живых, и об их смерти он не любит вспоминать. Я лишь знаю, что Эрилу и Адаму, его брату-близнецу, исполнилось по семь лет, когда они осиротели.