Валерий Капранов - Дятлов Посох. Книга первая

– Спасибо, Геля. Ты настоящий друг, – кот зачерпнул ком эфирного тела сливок лапой, облизал её и аж зажмурился от удовольствия. – Мр-р-р… Вот она, высшая стадия блаженства. Если б вы знали, как я соскучился по этому вкусу.

Для тех, кто не в курсе, как питаются в нашем мире проводники, я поясню: из-за того, что они в нашем мире находятся в другой плотности, они не могут питаться естественной для нас грубой пищей. Все предметы, которые мы видим вокруг, на самом деле подобно луковице обладают многослойными оболочками. Каждые из которых, отличающимися друг от друга разными свойствами и разной плотностью, но большинство людей их не воспринимают и не различают. Поскольку проводники являются в наш мир в астральных телах, то они потребляют не сам продукт, а его невидимую для нас астральную оболочку. Они съедают ауру с продукта, но при этом сам продукт, для людей, не обладающих особым видением, будет по-прежнему выглядеть целым и нетронутым. Вот только полезных свойств в нём больше не останется. Хотя, по внешнему виду все выглядит вполне себе съедобно, но все же есть такие продукты, я бы вам не рекомендовала. И поверьте, я знаю, о чём говорю…

– … ну, так вот, я подкрался, прыгнул на барона и что было сил вцепился в него и впился клыками ему в руку, – рассказывая о схватке Вениамин вздыбил шерсть, выпучил глаза, в этот момент его губы и нос были перепачканы мороженным. – Барон завопил от боли, как мальчишка, у которого угнали велосипед и наотмашь стряхнул меня с руки. То, что со мной произошло в следующее мгновение я понял уже в полёте. Не знаю как он, но я-то уж точно на это не рассчитывал. Портных, у которых он шил костюм я бы на его месте выпорол и выгнал в шею. Не портные – простите меня за эмоции, а самые что ни на есть халтурщики, причем каких свет не видывал. Ну кто, скажите мне, положа руку на сердце, к пиджаку пришивает так рукава? Это, что за ткань, что за нитки?.. Мама миа, диабло карбонара, айн унд цванцих натюрлих, шайзе кляйне, а ля фир унд зибцих… Простите девочки, это я так ругаюсь по-иностранному. Но что это означает, вам лучше не знать, а то потом придется вымыть с мылом уши. В общем сбросил барон меня в пропасть, вместе с этим злополучным рукавом…

Нужно отдать должное Вениамину – рассказчик из него каких ещё поискать. Он держал слушателей в напряжении и так ярко описывал приключения, что каждый из них представлял себя участником тех событий. Они сидели затаив дыхание и смотрели на него с открытыми ртами.

Тут кот сделал паузу, чтобы промочить пересохшее горло. Приложился к коктейлю и с шумом втянул через трубочку остатки хлюпающего воздуха, стёр молочную пену с губ и так же захватывающе продолжил:

– И вот лечу я значит с этим рукавом вместо парашюта и думаю …

Тут он замолчал. Подпёр голову лапами и уставился в пустоту. Повисла пауза. Все стали беспокойно переглядываться.

– О чём, думаешь? – полушепотом спросила Марго и легонько пихнула его локтем.

– А?.. Что?.. – встрепенулся Вениамин, вернувшись из воспоминаний опять в реальность. – О чём думаю? Да, собственно, ни о чём. Такое, знаете ли, было чувство …, что вроде в пору было подумать о чём-нибудь таком возвышенном, … мол будто я поступил как герой и прожил свою славную жизнь не зря. Но, по правде, признаюсь вам, ничего такого я не испытывал. К своему удивлению, я поймал себя на том, что в голове моей не промелькнуло ни единой мысли. Даже ни вот такусенькой. Одна сплошная пустота, как в вакууме. Ни капли жалости к себе, ни страха… Может быть это как-то связано с тем, что у нас у котов по девять жизней и мы осознаем это на генетическом уровне. Ведь смерть для нас – это лишь рубеж, за которым следует новое рождение. Так, всё – хватит этой кошачьей философии. А то вы что-то приуныли. На чём я там остановился?..

– На том, что ты летишь и ни о чём не думаешь, – тактично напомнила ему Нина, перед тем как отправить в рот очередную ложечку мороженного.

– Да, точно. Лечу это я, значит, лечу… И тут, бац… меня ударяет о выступ скалы. От неожиданности я едва не теряю сознание, но успеваю заметить, как по инерции меня отбрасывает в сторону, и я уже не лечу, а качусь кубарем по наклонной. И то, что я вижу внизу, с каждой секундой начинает мне нравится всё меньше и меньше. Уступ, по которому меня несёт обрывается, а под ним разверзлась глубокая трещина. Она раскроила гранитную глыбу напополам и мне даже страшно подумать о том, что меня ждёт внизу, на самом дне этой жуткой бездны. Всеми силами я пытаюсь остановиться, но к ужасу, понимаю, что не могу даже притормозить. Мне бы впиться когтями и упереться во что-нибудь, да только когти мои увязли в рукаве, и сделали все мои усилия бесполезными. Извиваясь, как уж, я пытаюсь освободиться, но тут чувствую, как меня подбрасывает словно на трамплине, и я снова лечу в тёмное жерло глубокой трещины. Я всем нутром ощутил, насколько это было страшно. До сих пор удивляюсь, как я тогда не поседел.