Алена Тимофеева - По другую сторону Алисы. За гранью

– Благовония. Слишком много запахов. Да и головная боль подступает, – пожаловалась я, поднося свои ещё холодные после улицы пальцы к ноющим вискам. Сделав подушечками массажное круговое движение, я прикрыла на мгновение глаза. К нагрянувшей мигрени присоединилась лёгкая тошнота. Как всегда, полный набор. Медленно выдохнув, и стараясь не обращать внимания на то, что меня начало мутить, я спросила гадалку:

– Но зачем? Почему именно ты? Должна же быть причина такого странного и что уж таить, совершенно нехарактерного для моей матери поступка? – Слова мне давались с трудом. Я потянулась за чаем. Но выпитая горячая жидкость почти сразу попросилась обратно.

– А причина в забытой книге. Под обложкой «Божественной комедии» скрывалась твоя фотография. Вы с Гарольдом сидите за столом, пьёте чай. А на обратной стороне фото подпись: «Моей смелой девочке». – Чалис обхватила свою чашку ладонями.

– Фото, чудесно. Мы действительно сделали селфи с Эйчем… в трамвае. Но повторюсь, при чём здесь ты? – Головная боль, тошнота и нетерпение были весьма плохими спутниками светской беседы. Картер хмыкнула.

– Во-первых, фото датировалось девятнадцатым годом, мой кузен почил гораздо раньше. А во-вторых, я получила письмо от него. В нём он прощался со мной, писал, что уходит . И теперь навсегда. Но Алисе нужна помощь. – Тёмные глаза Чалис гипнотизировали. Я на некоторое время даже забыла, что не все в курсе моих загробных путешествий. Но Картер не выглядела озадаченной, напуганной или вовсе скептически настроенной и как любой нормальный человек на её месте, отрицающей всю эту мистику. Нет, напротив. Она пребывала в спокойном, даже несколько умиротворённом состоянии, что заставляло меня нервничать. Я судорожно сглотнула скопившуюся во рту слюну. Запила чаем. Желудок выдержал.

– Тебе это не кажется… ну хоть немного странным?

Гадалка улыбнулась.

– Я гаитянка. Странность – у меня в крови.

Я недоумённо захлопала ресницами.

– А при чём здесь национальность?

Заметив моё непонимание, Чалис пояснила:

– Магия Вуду. Моя прабабушка, родилась на острове Гаити, в одной из деревень, где культ Вуду особенно почитался. Вместе со своим мужем и сестрой, они перебрались в Новый Орлеан, что весьма предсказуемо. А моя мать, в свою очередь, в Нью-Йорк. Сама я выросла в Бруклине. – Я слушала Картер, не перебивая её. Хотя понять к чему она ведёт, было сложно. – Мы с Гарольдом только кузены, но росли под одной крышей и делили одну фамилию. Он был мне невероятно дорог. И разница в возрасте не помешала нам стать лучшими друзьями. Нашу семью вполне можно было назвать обычной и даже счастливой, пока мой брат не умер. А вот странности начались потом. Поэтому придётся начать издалека. Я закурю? – И не дожидаясь моего ответа, Чалис зажала губами тонкую коричневую сигарету и через секунду пламя зажигалки «Зиппо» озарило её лицо.

– Так о чём это я? Родная религия была оставлена прабабушкой за океаном. Но её сестра не торопилась терять знания, впитанные с молоком матери. Прабабушку звали Алида, а её сестру – Эме. Они вдвоём были как олицетворение Рада и Петра 1 1 Классы религии Вуду . Мои предки поклонялись лоа – духам, которые могли помочь связаться с высшим божеством. Одержимость являлась нормой жизни. – Картер стряхнула пепел в опустевшую чашку. Клубы дыма туманом повисли в воздухе.

– Один из таких лоа, наиболее доброжелательный – Легба . Или как его ещё принято называть – Папа Легба. Вот ему в основном моя дорогая прабабушка Алида и поклонялась. Её сестра тоже разделяла любовь к лоа – правда, к его тёмному двойнику Кальфу . Этих лоа объединяет одно – они являются своеобразными проводниками, между смертным и божественным. Между смертью и жизнью, позволяют проникать в другие миры.

Я почувствовала ускорившееся сердцебиение, что неприятно напомнило ритм барабанов в ритуалах Вуду. В ушах зашумело. А Чалис, смотря куда-то за мою спину, продолжила свой рассказ:

– Пусть от корней отрекаться нельзя, но я никогда не слышала от матери и намёка на Вуду, кроме упоминания об истории иммиграции в Америку. Мы были из тех семей, для которых поход в церковь каждое Воскресенье был не просто для галочки. Вера – неотъемлемая часть нашей жизни. Неважно во что. Только она придаёт нашему духу силу, а разуму ясность. – Картер подцепила изящными пальцами золотую цепочку с крестиком. – Но после смерти брата моя вера пошатнулась. Я начала глушить боль зелёным змием, потеряла из-за этого работу, и воровала у матери деньги из кошелька на очередную бутыль с зельем. Это продолжалось довольно долго, пока я не увидела его . Будучи в пьяном бреду, я забрела в один из паршивых Нью-Йоркских переулков, насквозь пропитанный запахами мочи и блевотины. Тот самый закоулок, куда уходят извергнуть из себя отравляющий организм алкоголь и перепихнуться неизвестно с кем, пока этого хочет осквернённое ядом тело. Пока я цеплялась за решётку забора и мой желудок выворачивало наизнанку, сзади кто-то подошёл. Я помню, как страх сковал меня, когда я почувствовала холод стали на своей шее. « Не двигайся » – всё, что я услышала от незнакомца. Всплеск адреналина включил инстинкт, и я поступила наперекор приказу. А дальше последовала вспышка боли и темнота. Очнулась я, лёжа на земле, у чьей-то могилы на кладбище, похоже, местном. Передо мной стоял, как я тогда подумала Легба, или его двойник. Найдя в себе силы встать с мокрой травы, я подошла к лоа. Передо мной был не Легба, и даже не Кальфу. Гарольд, собственной персоной. Кузен курил, и с привычной усмешкой произнёс: