Наташа Эвс - Метанойя. Две стороны Александрины

Выбравшись из страшной комнаты под лестницей, мы вывели Милану и вынесли Артура. Переместившись в летний гостевой домик, все продолжали молчать и потрясенно смотреть в пустоту перед собой. Так прошло какое-то время, после чего мы очнулись уже на рассвете. Артуру пришлось вызвать «скорую», а Милану отвести домой.

По возвращении Антон покачал головой:

– Что это было? Я чуть в штаны не наложил.

– Называй вещи своими именами, – заметила Зоя. – Наложил.

Влад вопросительно посмотрел на меня:

– Саш, как ты?

Я была подавленна не меньше Миланы, но в отличие от нее могла реагировать.

– Еще не знаю. До сих пор не могу поверить, что все это было реально. Честно говоря, мне сейчас очень плохо. Но ребятам еще хуже. Зоя, я пойду к тебе, от моего дома у меня пока мурашки.

– Вам хорошо, вы родственницы, – вздохнул Антон. – Мне одному тоже не по себе.

– Тоха, поехали ко мне, – предложил Влад. – Нам всем нужно выспаться, а потом поговорим на свежую голову.

– Не говори вслух про голову. – Меня передернуло от воспоминаний. – Все, давайте до связи.

Мы с Зоей проснулись к обеду, созвонились с ребятами и отправились к Артуру в больницу.

– Обширный геморрагический инсульт, – констатировал врач.

– К нему можно? – спросили мы.

– Нет, нельзя. Он в реанимации, тяжелое состояние. Звоните, узнавайте.

В растерянности мы вышли из медицинского центра.

– Инсульт? – Влад поднял брови.

– Это же серьезно? – нахмурился Антон. – Я в книгах читал о таком.

– Смотря какой инсульт, – Влад со знанием дела покачал головой.

– Любой инсульт, – заметила Зоя. – Это серьезно во всех случаях. Эй, Саша, – кузина махнула рукой перед моим лицом, – ты вообще с нами?

Я растерянно моргнула и оглядела всех, мучительно соображая, что нужно ответить.

Влад снисходительно похлопал меня по плечу и кивнул:

– Поехали к Миланке, узнаем, как она.

Приехав к Милане, мы так же обнаружили ее в странном состоянии. Она рассеянно смотрела по сторонам, почесывалась то тут, то там, на вопросы почти ничего внятного не отвечала. Единственная сознательная фраза от нее была о том, что она очень боится. Чего боится, мы так и не добились.

Так прошло пять дней. Артур по-прежнему находился в реанимации, а Милану мы не могли привести в себя. Она расчесывала свое тело, начиная с щек, пугливо озиралась и шептала какую-то несуразицу, в которой признавалась, что ей страшно. На шестой день мы узнали, что Милана сбросилась с крыши своего дома.

На похоронах я находилась в потрясении. Не только потому, что видела подругу Милану в гробу, а еще потому что признала себя виновницей этих бед. Глядя на расчесанные щеки покойницы, я вспомнила, как она кинула графин со святой водой в центр горящей пентаграммы, из которой вылезало страшное нечто. Артур увидел это существо и с криком указал на него. Наверное, от ужаса увиденного. И на этот сеанс всех подбила я.

Зачем только я полезла на чердак? Зачем нашла эту чертову книгу? Почему мне захотелось провести спиритический сеанс именно по указаниям в ней? И почему все согласились? Если бы мои друзья отказались, я бы не смогла ничего сделать, и Милана не лежала бы сейчас в этом страшном деревянном ящике, обитом красным бархатом с белыми рюшами, а Артур сейчас бы строил свои красивые восточные глазки девчонкам.

Когда такое событие наступает, хочется отмотать пленку жизни назад, хотя бы на один только шаг, чтобы в ту самую секунду сделать этот шаг в другую сторону.

10 лет спустя

Поставив на стол большую тарелку с жареной курицей, я села напротив отца.

– Пап, ты хотел мне что-то сказать.

– Да, у меня изменились планы. Завтра придется уйти в рейс.

– Завтра?! Но, мы же хотели…

– Александрина, прости. – Отец увел взгляд и вздохнул. – Такая работа.

– И затмение мы хотели с тобой посмотреть через стекла, – грустно протянула я, глядя в тарелку. – Такое же редко бывает.

– Посмотри с Зоей, позови Кирилла. – Отец виновато пожал плечами и принялся разделывать курицу.

– Его точно не позову, – буркнула я. – Неужели ты незаменим? Никого кроме тебя нельзя было выдернуть?

– Дочь, я хорошо знаю это судно, плюс уже плавал в этих водах, знаю курс, плюс я капитан. И рейс, честно говоря, непростой. В общем, да, я незаменим.

На лице папы появилась улыбка. После того, как пропала мама, он редко улыбался.

– Ладно-ладно! – я улыбнулась в ответ и подняла руки. – Сдаюсь, капитан Алексис, ты лучший.