Наталья Гимон - Глаза Медузы

– Ты чего? – Парень недоумённо переводил взгляд с подруги на покоящийся на дне бокала подарок.

Девушка, не сводя глаз с перстня, положила подбородок на руки и ответила:

– Просто стало любопытно.

– Что же?

– Ну, ты же сам сказал, что по легенде кровь горгоны может быть чуть ли не панацеей от всех болезней. Вот я и подумала, с чего бы такая уверенность древних? Не на пустом же месте она возникла? А если так, то каким образом активировали её силу? Может быть, как серебряное распятье на Крещение – через воду? Или через…

– Я сказал, – перебил он, – что она же может также стать тем, что мгновенно и безвозвратно оборвёт твою жизнь.

Произнеся эти слова, парень почувствовал где-то в районе солнечного сплетения вспышку холода, как если бы они сейчас находились не на мирно покачивающейся яхте посреди Средиземного моря, а на краю какой-нибудь башни, с которой собиралась прыгнуть его любимая, страхуемая лишь древней, давно изжившей свой век тарзанкой. Девушка хотела что-то возразить ему, но взглянула в застывшие серые глаза и промолчала, виновато закусив губу.

– Прости. Это ведь просто мифы, вымыслы и фантазии людей…

Тонкие пальцы скользнули в не успевшую нагреться воду, покачивающуюся вместе с судном внутри бокала, вынули кольцо и вернули его на законное место на пальце.

– Кто знает… – мягко отозвался Даниил, – может, когда-то так оно и было. Откуда-то же они взялись в умах людей, эти самые мифы?..

Девушка посмотрела на него с иронией.

– Ну, да! А сейчас у них просто срок годности кончился, вот они и не работают больше.

– Нет, Олесь, – парень негромко засмеялся в ответ, – я не говорю, что всё было именно так, как рассказывают легенды, но прообразы у всяких там драконов, пегасов, Змеев-Горынычей всё равно должны были быть, согласись?

Олеся вздохнула и, улыбнувшись, притянула его голову к себе. Он с нежностью приник к её губам.

На самом деле, девушка была бы рада, если бы именно этот миф оказался правдой. Даже половина этого мифа. Любая из половин. Но говорить Дане об этом она не стала.

Сейчас Даниил как никогда радовался тому, что они улетели из душной тесной Москвы. Ему даже не жаль было, что там осталась его так называемая любимая «раковина», в которую он забирался когда-то при первой же возможности, как рак-отшельник. Небольшая, но очень удобная мастерская-студия, где было всё – от старого дивана, до крошечной кухоньки, – была для него единственным «настоящим» миром. Пока однажды в его жизни случайно не появилась эта греческая богиня, вышедшая из пены людской на станции метро «Арбатская» и захлестнувшая его с головой кристальной волной своих глаз. И выплывать обратно на поверхность окружившего его миража в обычный мир, где её не было, Даниил тогда не захотел. Как не хотел и теперь.

Но несколько месяцев назад, не спросив их согласия, судьба посеяла на поле их жизни чёрные семена горя.

Всё началось с того, что сначала Олеся, которая всегда была ранней пташкой и вечно не давала Даниилу досматривать самые сладкие утренние сны, вдруг по утрам стала едва волочить ноги в душевую. А к вечеру уставала так, что практически засыпала над тарелкой, что было совершенно на неё не похоже. Покопавшись в интернете и свалив всё на весенний недостаток витаминов, девушка начала принимать специальные капсулы «для поднятия тонуса организма», как она объяснила своему любимому. Но прошла неделя, а пресловутый тонус и не думал подниматься. И когда однажды субботним утром Даниил обнаружил её в туалете, в мучительных спазмах пытающуюся выбросить из пустого желудка хоть что-нибудь, как не ужасно это выглядело, но минуту спустя мужчина вопил от радости, подхватив на руки своё сокровище. «У нас будет ребёнок!» – орал он, словно сумасшедший, и Олеся тоже смеялась, смахивая с ресниц счастливые слёзы. Однако спустя два дня утром она внезапно схватилась за голову, вскрикнула и потеряла сознание. Как оказалось, вовсе не на фоне беременности.

С того момента каждый прожитый день для девушки становился братом-близнецом предыдущего, наполняясь запахами лекарств, больничными кабинетами и нескончаемой, как ей казалось, вереницей людей в белых врачебных халатах. Все они что-то спрашивали у неё, предлагали, делали заборы крови и какие-то снимки. А она ощущала лишь дикую усталость, подкрепляемую иногда такими же дикими головными болями и приступами тошноты, и ещё почти постоянное тепло ладони Даниила на своём запястье. Внутри у неё всё это время жил чёрный страх неизвестности. И когда несколько недель назад всё это закончилось и приговор был вынесен, девушка, и без того последнее время спавшая с лица, услышав его, побледнела ещё больше, закрыла лицо руками и прошептала дрожащим голосом: «Лучше бы не знала…»