Екатерина Коновалова - Победа в лабораторных условиях

Открылась дверь, и к ним вышла госпожа жена директора. Она бывала в школе, так что Генрих её уже видел. Она была вся округлая, румяная и жёлто-оборчатая.

– Мама, это мой друг Генрих Мортон, – важно сказал Сэм.

Генрих, как положено, шаркнул ногой по полу, поклонился и сказал:

– Это честь для меня, госпожа Олтер.

– Ишь, бойкий, – ответила госпожа жена директора. – Выпрямись, мальчик, отвечай, как твои школьные успехи?

С ответом влез Сэм:

– Генрих лучший по математике, и по другим предметам успевает.

– Что ж, выпьем чаю. Сэм, покажи нашему гостю, где вымыть руки.

Она посмотрела на его руки так пристально, что Генрих порадовался своим чищеным ногтям.

Туалетная комната у них оказалась светлая, с большой железной раковиной, кранами с горячей и холодной водой и белым сияющим чистотой туалетным сосудом. Генрих сунул руки под горячую воду и заинтересованно посмотрел на нагреватель, оснащённый сразу четырьмя кристаллами. Присвистнул. Принцип работы был ему понятен, но четыре кристалла за раз – это какие деньжищи!

В небольшой гостиной, куда они пошли из туалетной комнаты, тоже оказалось светло. Госпожа Олтер и младшая сестра Сэма, девочка лет восьми в розовом пышном платьице, уже сидели за низким чайным столиком. Сэм вежливо представил Генриха сестре (Аните), сел рядом с ней и тут же ткнул её в бок. Анита запищала, что вечно он дерётся, Сэм заявил, что это не он, госпожа Олтер прикрикнула на них, а Генрих с трудом удержал смех. Как маленькие, честное слово!

Зато чай в украшенных цветочками чашках оказался обжигающе горячим и потрясающим. Генрих думал, что и не помнит этого вкуса. Маленькие булочки на блюде манили, и только воспитание заставило его сдерживаться и есть медленно.

После первой чашки чая госпожа Олтер устроила Генриху допрос: где он живёт, где его родители, чем занимается мать и почему это отец с ними не живёт. Это оказалось неприятно, но Генрих выдержал. Только соврал, что отца не помнит, и почему он их бросил – не знает. Кажется, это не прибавило ему очков в глазах госпожи Олтер. Во всяком случае, когда она отправила Аниту играть на пианино и замолчала, Генрих уже убедился: он совершенно ей не нравится.

«И подумаешь, больно хотелось», – фыркал он мысленно.

Анита играла так, словно руки у неё были деревянные и не гнулись вовсе. И по клавишам не попадала. Но госпожа Олтер только благосклонно кивала, а потом вдруг сказала:

– Выговор у тебя странный, мальчик. Как будто пытаешься подражать магам. Что за глупая фантазия?

– Это не фантазия, он всегда так говорит, – вступился Сэм.

– Тем глупее, – отрезала госпожа Олтер. – Я всем говорю: надо знать своё место. Сэм вот, к примеру, не раз слышал от меня: надо закалять характер, быть построже. Ему в будущем придётся управлять целой школой, если не районом. Таково его место. А тебе вот надо бы выбросить эту блажь из головы и говорить как положено людям твоего круга. Тебя мать, наверное, так научила. Очень глупо с её стороны. Как будто фабричному рабочему это пристало. И вот сегодня, ты принял приглашение Сэма сразу, я знаю. Но он мог позвать тебя из вежливости или проверяя, насколько ты осознаёшь разницу в вашем положении. А ты взял и согласился – словно тебя каждый день зовёт пить чай сын директора школы.

Генрих опустил глаза в пол, разглядывая стоптанные старые башмаки. Ему было что сказать госпоже Олтер. Но он молчал, думая, как однажды она будет мечтать о том, чтобы пригласить его в гости. А он ещё подумает, соглашаться ли.

– Вы правы, госпожа Олтер, – выдавил он из себя, и, похоже, тон оказался достаточно смиренным, чтобы она им удовлетворилась.

Почти сразу после этого Сэм утащил его в свою комнату, закрыл дверь и сказал:

– Прости! Мама бывает иногда…

Он смутился и покраснел целиком, до корней волос.

– Смотри, это она мне купила вчера, – и Сэм, схватив с кровати книгу, сунул её Генриху в руки.

Очередное «Героическое приключение мага». Генрих лениво пролистал книгу, больше внимания уделяя комнате Сэма. Он бы хотел такую. С большим окном, с заправленной кроватью, с полками и рабочим столом. И с ковриком для ног, обязательно.

– Тебе не очень интересно, да? – с улыбкой заметил Сэм, забирая книгу. – Папа считает, нечего забивать голову глупостями. А я… – Сэм воровато огляделся, привлекая этим внимание Генриха, – я сам такие штуки сочинять хочу. Даже пробовал… – его голос опустился до шёпота и затих.

– Да ну?

– Смешно?

– Покажи!