Лея Стоун - Город Ангелов

Ной пожал плечами.

– Укус змеевика. К вечеру я буду как новенький.

Рыжеволосая женщина повела нас к своему столу, на котором уже стояли кубки с ангельской кровью. Рядом располагалась кожаная массажная кушетка. Я посмотрела на тату-машинку, и мое сердце забилось быстрее.

– Четыре. Довольно круто, – женщина ухмыльнулась, оглядывая меня с ног до головы.

Я потерла вспотевшие ладони.

– Да… насчет этого. Я немного боюсь игл. Может, сделаем одну татуировку, а остальные три – на следующей неделе? – с нервным смехом сказала я.

Она посмотрела на меня с искренним сочувствием.

– Дорогая, эта кровь не продержится и недели, как и ты без этих татуировок. После того, как селестиал проходит через Пробуждение, ему нужно получить светлую метку в течение первых суток, иначе…

– Давайте приступим к делу. Она связана демоническим договором, так что к полудню нам нужно вернуть ее обратно, – вмешался Линкольн.

Чертов идиот! Я сомневалась, что благодаря способностям селестиала я смогу стрелять лазерами из глаз, но в тот момент мне очень хотелось его испепелить. Ради всего святого, у меня на лбу была высечена красная метка – все прекрасно знали, что это означает. Ему не нужно было объяснять каждому встречному, что я служу демонам.

Женщина опустила взгляд.

– Да, я слышала.

Жалость. Замечательно . Это ужасное чувство – испытывать на себе жалость других людей.

– Можно он подождет снаружи? – спросила я, кивнув в сторону Линкольна. Она усмехнулась.

– Я понимаю. Иногда он бывает слишком резким.

Мои плечи немного расслабились.

– Это еще мягко говоря.

Линкольн закатил глаза и похлопал по массажной кушетке.

– Ну же, время не ждет.

Застонав, я подалась вперед и уселась на кушетку, не забыв одарить Линкольна уничижающим взглядом.

Я точно убью этого парня . От одного его вида у меня закипала кровь.

Опустившись на свой стул, рыжеволосая женщина открыла ящик, чтобы достать оттуда целлофан и маленькие пластиковые стаканчики с чернилами. Затем она взяла в руки тату-машинку, окунула иглу в один из кубков и посмотрела на меня.

– Меня зовут Марлин, но ты можешь звать меня Мар.

Я улыбнулась.

– Бриэль. Но ты можешь звать меня Бри.

Линкольн издал сдавленный звук, словно его затошнило, и я еле удержалась от того, чтобы снова достать свой нож.

– Так вот, – продолжила Мар. – Светлые метки не похожи на обычные татуировки. Они связаны с душой своего носителя, и процесс может быть крайне болезненным. Ты легко теряешь сознание?

От этих слов у меня закружилась голова.

– Да, – Линкольн ответил за меня.

Скрестив руки на груди, я повернулась к нему.

– Надеюсь, наши тренировки будут включать боевые искусства, потому что мне не терпится надрать тебе задницу, – процедила я сквозь стиснутые зубы.

Марлин включила тату-машинку.

– Мне нравится эта девчонка, – она улыбнулась Линкольну.

Он вздохнул.

– Ной, я займусь ее исцелением. Ты все равно не сможешь вылечить ее с раненым плечом.

Серийный подмигиватель обдумал слова Линкольна.

– Ты уверен, что она не будет против?

Я усмехнулась.

– Мне не нужен целитель. Начнем.

Если эти парни решат, что меня нужно исцелять после татуировки, – они всегда будут считать меня слабой. Мне нужно было показать, что я не стеклянная.

Марлин усмехнулась.

– Вот это решимость. Берите пример, мальчики.

Я одарила ее заговорщицкой ухмылкой и протянула левую руку.

Глубоко вздохнув, Марлин наклонилась ко мне с жужжащей машинкой. Ее глаза вспыхнули серебром, и только в тот момент я поняла, что она была светлым магом.

– Lux sancta [2] Святой свет ( лат .). , – прошептала она. Из тату-машинки вырвался луч белого света, пронзивший мое предплечье. Игла опустилась на кожу, и я испытала ужасную, жгучую боль.

– Твою ж-ж-ж-ж!.. – закричала я.

У меня болело абсолютно все ! Словно каждая клеточка моего тела была охвачена огнем.

Линкольн протянул руку, которая начала светиться оранжевым, и я резко повернула голову в его сторону.

– Не прикасайся ко мне. Я не хочу помощи от человека, который считает меня мусором под своими ногами, – выплюнула я.

Его лицо исказилось от обиды, я поняла, что зашла слишком далеко. Если в нем и оставалась хотя бы капля симпатии ко мне, то в этот момент она исчезла навсегда.

На скулах Линкольна заиграли желваки, и он резко выпрямился, скрестив руки на груди.

– Тогда я пойду следить за периметром, – заявил он с едва сдерживаемым гневом.