Карина Демина - О бедной сиротке замолвите слово

Я поерзала.

И села.

Поморщилась – все-таки не мое это призвание, в постели валяться. Голова сразу закружилась, но хотя бы ненадолго… да уж… цветы стояли не только на столе. Пара ваз на подоконнике и одна, огромная, у двери. В такую зонтики хорошо помещаются, а они туда розы.

– Как долго я…

– Две недели, – Айзек посерьезнел и руки на груди сцепил. – Две треклятые недели… и первую целители твердили, что ты находишься на пороге в мир иной. Я даже гроб присмотрел.

– Не в ромашках хоть?

– В бабочках.

– Уж лучше в ромашках.

– Марго! – надо же, а рыжий и кричать умеет, ишь, над розами рой мошкары поднялся. – Я за тебя испугался, и вообще…

Рученькой махнул.

А рученька-то в костюме… черном. Рубашка белая. Галстук опять же… с булавкой. Запонки поблескивают.

– И откуда ты такой красивый?

– У отца свадьба… скоро… я решил, что, возможно, мне стоит присутствовать…

Ага, с мачехой познакомиться, а то мало ли…

Но выглядел Малкольм…

Да вполне прилично выглядел, не сказать, чтобы здоровьем прямо лучился, но, главное, на умирающего походить перестал. Стоит вот, нависает надо мной… укоризненно так.

– Ты как? – тихо спросила я, благо Айзек в беседу явно вмешиваться не собирался.

– Жив и… говорят, что здоров… что… ты совершила чудо, и все такое… – он дернул плечом и мрачно заявил: – Я тебя придушить хотел, когда очнулся… это ж надо было додуматься… ты не понимаешь, что сама только-только поправляться начала, а туда же… лечить… и одновременно двоих…

Малкольм выразительно посмотрел на стену.

Поняла, не дура.

Значит, будем держаться официальной версии и вообще делать вид, будто я тут ни при чем. Если что, мастера подтвердят: я с даром не слишком хорошо ладила, вот и…

– Я… не нарочно, – будем играть в бедную сиротку. – Меня просто потянуло, и вот…

– И вот… – Айзек развел руками. – Имеем счастливый финал. А вообще я здесь не просто так. Я тут с официальным визитом, так сказать… корона благодарна тебе за службу, бдительность и вообще…

– Да на здоровье, – у меня зачесалась попа.

Вот… крепко так зачесалась. И я поерзала на кровати, а заодно отметила, что ночнушечка на мне явно не из больничного арсенала, тоненькая и с кружавчиками.

Кто ж это у нас такой фантазер?

Малкольм покраснел и отвернулся, уставившись на стену. Айзек жестом фокусника извлек из внутреннего кармана шелковую ленту шириной в две мои ладони.

– А потому несказанно рад, что именно я был удостоен высочайшей чести… – ленту он накинул мне на шею этакой атласной петлей повышенной прочности, и оказалось, что к этой петле полагается золотая звезда, усыпанная камешками, что еж иглами.

Офигеть.

– …вручить тебе орден Вечерней зари и с ним звание…

Это ж насколько он потянет?

Или… королевские награды, подозреваю, продавать не принято, и вообще…

– …почетного гражданина…

Последние слова Айзек произнес очень уж громко, подозреваю, не для меня, а для господ, весьма жаждущих выяснить, что же произошло.

А я что?

Я теперь орденоносица и почетная гражданка, и вообще, если что, сыграю в умирающую.

– Ты, главное, поправляйся, – Айзек не удержался и щелкнул меня по носу. – Увидимся еще… переводиться я отказался. В конце концов, что я в том Ирхате забыл? Здесь гораздо веселее…

А то, веселье прям бурлило.

Стоило этим двоим убраться, и ко мне с визитом пожаловал уже знакомый господин, правда, на сей раз без халата, а потому я имела прекрасную возможность полюбоваться мышастеньким костюмом, который удивительнейшим образом придавал облику господина должную невзрачность.

Узкое лицо.

Волосы на пробор.

Короткая щетка усиков.

Очочки. Смешно, в мире, где любой мало-мальски годный целитель способен исправить, что дефекты роговицы, что проблемы с хрусталиком… зуб даю, зрение у него отменное, а очки… мало ли какую магию можно засунуть в дужки и стеклышки.

Разговор наш…

Да, пожалуй, разговор, хотя всем видом этот мышасто-очкастый показывал, что с куда большим удовольствием побеседовал бы со мною в обстановке, так сказать, более приватной.

Уединенной.

И что уединение мое после оной беседы продлилось бы… от пятнадцати до двадцати пяти, согласно местному уголовному кодексу.

Он вздыхал.

И задавал вопросы.

Я отвечала, стараясь не отступать от легенды… да, очнулась… да, потянуло… тянуло, тянуло и вытянуло. Я вообще за себя не отвечаю, можете у мастера спросить. А что вы хотите от бедной сиротки, которая при живых родителях росла трын-травой? В мире, магии лишенном… где уж мне, несчастной, с даром совладать, тем более таким…