Алла Вологжанина - Кофейная ведьма

Сейчас ей стало не только страшно, но и так обидно! Почему она такая размазня? Ни слова не сказав просто выскочила из кухни, когда послали, и двумя хлопками двери – бах! Открыла. Бух! Закрыла – сообщила миру, что трогать ее не рекомендуется. Как будто миру это очень надо.

Шарахнуть бы еще по чему-нибудь… лучше хрупкому, чтобы осколки зазвенели. Но жалко. Как представишь себе битые чашки или статуэтки, так и слезы на глаза. Сашкины руки непроизвольно сжались в кулаки и разжались. Руки требовали деятельности – лучший способ загасить злость.

– Ух, надо было тебе хвост накрутить! – сообщила Сашка воздуху. То есть определенно, не виновнику своего гадкого состояния. – Ну… ну хоть кому-то надо его накрутить же…

В воздухе все еще дрожал нежный и одновременно пронзительный отзвук – белые чашечки на полке отозвались звоном на хлопок двери. Грохот уже не просто стих, но вовсе забылся. Но тонкий, однонотный, едва существующий звук все еще заполнял просторную Сашину комнату.

– Вы попали, – сообщила она чашечкам. Перед глазами тут же встала картинка, как будто нарисованная кофейной гущей на светлом донышке или корицей по плотной пене капучино. Неважно, как и на чем, важен результат.

Разноцветные перышки хранились в коробке со всякой рукодельной мелочевкой. Рукодельем Саша не увлекалась, мелочевку использовала для красивых фотографий в Инстаграме. А сейчас лиловые перья, похоже, обретали новое бытие. Полное – ха-ха! – нового смысла.

А теперь – чашечки. Ох, какую красоту она купила не далее как позавчера. Белые бокалы, объемом годные для капучино, сразу похитили ее сердце. А какие у них были ручки! В виде изящных барышень с крылышками бабочек. Личики у них были едва намечены, зато тела прорисованы очень точно и тонко. А вечером в день покупки Сашка хохотала почти до слез, обнаружив, что ручки-фигурки были, во-первых, полыми (что логично, ведь иначе они перевесили бы даже полную чашку), во-вторых, снабжены крошечными отверстиями в… в области хвостиков. Впихнуть тонкий стерженек пухового перышка в отверстие оказалось делом нелегким и кропотливым. Уже на стадии второго пера в пятую точку второй феи Сашка снова разозлилась. Да еще и обидчик, видимо, чуя свою вину или опасаясь получить по заслугам от деда, заскребся под дверью.

– Саш, Саша… – донеслось со стороны коридора. Какое-то жалкое блеяние. Угу, осознал, что натворил, гад, и перепугался, что Сашке хватит духа в полицию пойти. Вот и прибежал скулить под порогом. Фу, противно.

– Пошел вон! – Сашка своего голоса не узнала, так зло и хрипло он прозвучал, даже с рычанием каким-то. Третья чашка, пока «неоперенная» веским аргументом, отправилась в полет до двери и осыпалась осколками. Обидчик предпочел испариться, ну, или притихнуть, притворившись половичком. И тут Сашке стало истерически смешно от собственной вспышки. Ну, обозвали шарлатанкой. Ой, да, чуть не задушили, синяков, наверное, наставили. Но Саша девочка хорошая, Саша все понимает. Человек просто сорвался. Таких, как она, понимающих девочек, можно обижать. Можно бросать без защиты, отдавать бабушке-дедушке и забывать, как глупый сон на рассвете. Саша не напомнит о себе, не испортит окружающим спокойную жизнь. Подумаешь, обидели… Было бы из-за чего дверями хлопать и посуду колотить.

Кстати, о посуде… Ручка-феечка уцелела. Саша не заморачивалась суевериями на тему хранения битой посуды, поэтому хвостами в конце концов обзавелись все три.

Затем Сашка потопала из комнаты за пылесосом – не оставлять же гору осколков на полу – и чуть заикой не стала, когда противный дрожащий в воздухе звон вдруг оформился в гармоничную трель. Трель – в мелодию, мелодия – в смех.

Цепенея уже не от страха – какие-то психические предохранители в Сашке, кажется, только что перегорели, – но от удивления, девочка обернулась.

Все три феи, абсолютно живые, по-прежнему белые и фарфоровые, сидели на краю полки и болтали ногами. Вернее, две сидели, а третья порхала рядышком, трепеща лиловыми пушистыми хвостиками.

При других обстоятельствах Сашка, наверное, закатила бы тихую, ограниченную стенами комнаты истерику. Но свежая закалка тут же дала о себе знать. Она просто села на пол там, где стояла, позабыв про пылесос и осколки кружки. К сожалению, осколки о ней не забыли. Парочка впилась в ладонь, и спасибо, что не в то место, куда она феям хвосты приделала. Тут бы и проснуться – от боли-то. Но куда там! Боль была, а пробуждения не было, потому что она не спала.