Василий Чибисов: Красный ангел. Черновики

Начало 2017-го года было отмечено массовыми забастовками рабочих всех мастей: от заводских тружеников до официантов и операторов call-центров. И что самое неприятное: волна докатилась и до России, парализовав несколько важных для ВПК отраслей. Поговаривали о том, что все эти акции протеста инспирированы извне. Обстановка накалялась. Масла в огонь подливали «проверенные источники», которые нестройным хором обвиняли власть в закулисной охоте на ведьм. И на этот раз никакого иносказания. В прямом смысле: администрация Верховного якобы заключила контракт с австрийским демонологом. Справедливости ради следует отметить, что ни демонолога, ни представителей администрации эти «проверенные источники» в глаза никогда не видели. Тем не менее, массовая истерия медленно, но верно набирала обороты.

Социально-политические страсти неминуемо находят отклик в страстях душевных. Особенно у тех, кто имеет прямое отношение к действующей власти. Примерно месяц назад у Владислава пропал сон. Он мог до рассвета лежать с закрытыми глазами и даже чувствовать себя отдохнувшим, но упорно не засыпал. Мозг словно отказывался ослаблять хватку рациональной активности. Потом появилась тревожность, которая стремительно переросла в беспричинный страх. Янковский боялся тёмных углов, старух, узких улиц и собак…

– Собака. Она опять пришла. Можно её погладить? – опять пробормотал он сквозь сон.

Странно. В его текущем состоянии Владислав близко бы не подошёл даже к таксе. Ему пришлось отправить своего терьера к родственникам в Польшу. Разлука далась тяжело, но ещё тяжелее было находиться в одной квартире с собакой, пусть и преданной. Один вид лохматого существа внушал бизнесмену суеверный ужас.

– Ну почему? – резко поднялся с кушетки Янковский, по щекам его текли слезы. – Почему меня не пускают…

Светлана склонила голову и, успокаивающе улыбаясь, жестом предложила клиенту пересесть на стул. Янковский охотно покинул кушетку и, пытаясь отдышаться, торопливо достал бумажник. На стол легли несколько сотен евро.

– Светлана Александровна, я не знаю, как Вам это удалось, но я всё вспомнил. Но ещё одного такого экскурса в прошлое, боюсь, я не выдержу. Лучше сидеть на таблетках, чем заново испытывать такую тоску.

Когда Озёрская тщательно подбирала слова, она издавала звук, похожий на смесь утробного кошачьего урчания и тибеткой мантры. Сейчас же психотерапевт напоминала небольших габаритов белорусский трактор. Янковский насторожился. Может, он что-то пропустил, и часть безумия должна передаваться лечащему врачу?

– Владислав, сейчас услышьте и поймите меня правильно – медленно проговорила Озёрская, слегка подавшись вперёд и тут же отодвигаясь. – Тоска – это всего лишь одна из форм страха. То, что Ваши эмоции стали менять форму означает лишь одно: мы близки к их подлинному содержанию. У каждого страха есть свои корни, которые уводят нас в наше детство. Если Вы видели что-то из своего далекого прошлого, то я могу быть спокойной.

– Уж куда дальше. Мне было не больше четырех лет, когда я жил с дедом в деревне. Этот период я почти не помню. Но этот сон. Чёрт возьми, я же видел его однажды. Где-то месяц назад…

– Когда всё и началось?

– Да! Я вспомнил, вспомнил, – клиент спешил всё высказать, его взгляд блуждал, превращая интерьер кабинета в декорации памяти. – Мы жили на краю леса, на отдалении от остальных изб. Но каждый вечер к нам приходил пёс: большой, чёрный и лохматый. Довольно дружелюбный. Он гулял по двору, иногда просто сидел и смотрел в окно. Я очень хотел выйти и погладить его, ведь он так приветливо вилял хвостом… Но дед всегда мрачнел при появлении пса и запирал дверь на засов. Я просил впустить зверя, но дед лишь качал головой.

– Может, это был волк? Только чёрный. Приходил из леса…

– Нет. Он приходил со стороны деревни и к лесу даже не приближался.

– А уходил куда?

– Не могу сказать. Быстро темнело, и я шёл спать. Мне было очень грустно тогда… Всё. Не могу больше. Спасибо Вам огромное, Светлана Александровна! – Янковский встал и направился к выходу.

– Последний вопрос. К другим жителям он тоже приходил?

Владислав замер и втянул голову в плечи, словно контрабандист, которого резко окрикнули уже после перехода границы. Он стоял так около минуты, потом вернулся, сел обратно на стул, обхватив голову.

– Там не было других жителей… – тихо пробормотал он. – Вернее, я их не помню. Нет. Не так. Их точно не было. Я вижу брошенные дома, поросшие сорняком дворы, засыпанный колодец. Запустение и разруха. И оттуда, из этой покинутой всеми территории приходил ухоженный приветливый пёс, с лоснящейся великолепной шерстью.