Сергей Власов - Перчатка

– А я? Что должен сделать я взамен? Ты ведь не просто так собираешься со мной нянчиться? Верно?

– Ты прав, – произнесла она, зависнув прямо у него над головой. – Взамен я попрошу одно: пока мы будем вместе, ты не станешь встречаться с женщинами и тем более не посмеешь жениться.

– Ничего себе! А что ты ещё потребуешь, а?! И вообще тебя нет. Я, наверное, болен, – художник потрогал свой лоб. – Может, мне отдохнуть и ты исчезнешь? – он снял пальто и подошёл к холодильнику. Достав непочатую бутылку водки, хранившуюся для особого случая, бедняга отправился на кухню. Там он достал из шкафчика гранёный стакан и за несколько минут опустошил всю бутылку. В полуобморочном состоянии он прошёл в спальню и рухнул на кровать как был – в одежде и обуви.

Утро выдалось тревожным и, как оказалось, фатальным. Художник лежал на кровати навзничь, проснувшись, но не открывая глаз. Голова словно была напичкана крупинками разбитого стекла. Неровный пульс стучал в ушах испорченным метрономом.

«Опять нарезался», – размышлял он, прислушиваясь, как из крана в ванной комнате срывается очередная капля воды и с оглушительным треском разлетается вдребезги, усеивая мелкой рябью мутную гладь воспалённого сознания. Он оглох.

«Где я? Что Я?» – человек напрягал память, пытался вспомнить, что с ним произошло накануне. Веки, будто чугунные задвижки, не хотели подниматься, и он смирился с этим. В его голове стали возрождаться образы и события вчерашнего дня. Они были разбросаны на чёрном фоне зелёными и синими пятнами. Вдруг кто-то выплеснул на мистический холст потоки багровой крови. Картина мгновенно затянулась алой плёнкой и стала стремительно уменьшаться. Вскоре от былого рисунка осталась лишь крошечная точка, готовая в любой момент раствориться в глубинах человеческого самосозерцания. И когда это произошло, последовал взрыв, развеявший магическую палитру, и на ослепительно белом фоне возник пульсирующий образ рыжей перчатки.

Он вспомнил! Вспомнил всё!!! Но что это? Сон или явь?

Мысли стали проясняться. К художнику вернулся слух. Едва ощутимо задрожали оконные стёкла от гула проезжающего по улице грузовика. Что-то хрустнуло и зашипело на кухне. Совсем рядом раздался шелест бумаги. Человек с усилием открыл глаза и увидел… вчерашнего бесёнка! Тот с умным видом сидел за столом и невозмутимо перелистывал потрёпанный журнал.

«Дело дрянь!» – художник снова зажмурился. Шелест прекратился. Он вновь поднял веки. За столом было пусто.

Художник протянул руку и, достав из тумбочки небольшое зеркальце, стал всматриваться в своё отражение.

– Красавец! – прошептал он, разглядывая покрасневшие глаза и помятую физиономию. Затем, приподняв голову, уставился на свои ботинки.

«Чёрт возьми! Обутым я ещё не спал», – он встал с кровати и пошатываясь отправился на кухню. По всем признакам, там кто-то находился: в воздухе стояла серая дымка, пахло подгоревшей яичницей, отчётливо слышались шорохи и скрипы.

Художник подошёл к кухонной двери, и то, что он увидел, повергло его в шок, а из больной головы мгновенно выветрились остатки вчерашнего хмеля. Над газовой плитой, ловко управляясь со сковородкой, словно трудолюбивая пчела, кружилась та самая перчатка из его бредового кошмара. Почувствовав, что на неё кто-то смотрит, бестия повернулась пальцами к художнику и произнесла: – Милый! Ты проснулся? Какой у тебя непривлекательный вид. Ступай в ванную, приведи себя в порядок и быстрее возвращайся. Завтрак почти готов!

Не смея перечить, словно под воздействием гипнотической силы, мужчина удалился. Уже через полчаса он сидел за столом чисто выбритым, переодетым и с жадностью поглощал приготовленную пищу.

– Я ничего не понимаю! Объясни мне, что всё это значит? – произнёс художник, покончив с яичницей.

– Всё в порядке, дорогой! – сказала она, наливая крепкий чай в жёлтую, улыбающуюся неглубокой трещиной чашку. – Я же всё объяснила тебе ещё вчера! Разве ты не помнишь?

– Да… я помню! Но не возьму в толк, зачем тебе всё это?

– Придёт время – и ты всё поймёшь. Можешь мне поверить, – едва слышно произнесла перчатка.

Воцарилась неуютная тишина.

Художник взглянул на древние ходики, мерно отсчитывающие время в дальнем углу кухни, затем поднялся, подошёл к небольшому телевизору и включил его.

Цветной экран подсевшей трубки засветился размытыми картинками новостной заставки.

– Я приготовила тебе подарок! – неожиданно сказала перчатка.