Кассандра Клэр - Механический принц

Джем стремительно отвернулся и уставился в пылающий камин.

– Вопрос в том, кто сможет убедить ее, – заметила Шарлотта. – Я не гожусь, ведь она ненавидит и винит меня больше всех!

– Я мог бы попробовать, – взволнованно предложил Генри. – Я сказал бы бедняжке, что первая влюбленность пройдет быстро, что перед лицом жестокой правды жизни…

– Нет, – отрезала Шарлотта.

– Н-ну, мне она вряд ли обрадуется, – заметил Уилл. – Пусть Джем едет… его невозможно ненавидеть. Даже этот чертов кот любит его!

Джем вздохнул, все еще глядя в огонь:

– Я поеду в Безмолвный город. Но Тесса тоже должна ехать.

– О, нет! – воскликнула пораженная девушка. – Не думаю, что Джессамина обрадуется мне. Ведь я предала ее, отправившись на бал вместо нее. Она ненавидит теперь и меня тоже.

– Ну и что! Ведь ты – сестра Ната. Если она действительно любит его… – Он поднял голову и посмотрел Тессе в глаза: – Ты знаешь Ната, как никто другой. Полагаю, тебе Джессамина поверит.

– Ладно, я попытаюсь.

На этом завтрак кончился; Шарлотта помчалась распорядиться насчет экипажа из Безмолвного города – братья предпочитали, чтобы посетители пользовались их транспортом. Генри вернулся в подземелье к своим изобретениям, а Джем, шепнув пару слов Тессе, пошел за шляпой и пальто. Уилл сидел, глядя в огонь. Тесса дождалась, пока за Джемом закроется дверь, поднялась и встала перед камином.

Уилл вопросительно поднял брови. Он так и не успел переодеться, хотя его рубашка была залита кровью, а фрак оказался распорот по шву до самого верха. На щеке под левым глазом алела длинная ссадина.

– Уилл!

– Разве ты не едешь с Джемом?

– Поеду, но сначала пообещай мне кое-что.

Он отвел взгляд, и Тесса увидела, как в его зрачках пляшут отраженные языки пламени.

– Только говори скорее, у меня полно важных дел: после обеда у меня хандра, вечером – байронические думы, а ночью – пьяный разгул и гнусный разврат.

– Да ради бога! Только пообещай мне, что никому не расскажешь о том, что произошло между нами вчера на балконе.

– А… так это была ты? – Уилл сделал вид, что только что вспомнил.

– Избавь меня от своих шуточек! – уязвленно воскликнула Тесса. – Мы были под действием демонического порошка, а остальное не имеет значения! Я тебя ни в чем не виню, даже несмотря на твой теперешний настрой. Но больше это никого не касается, и будь ты джентльменом…

– Коим я не являюсь…

– Зато ты Сумеречный охотник, – ядовито заметила она. – А у охотников, что якшаются с колдуньями, нет будущего!

– Уж и пошутить нельзя, – сказал Уилл, но глаза его гневно сверкнули.

– Дай слово, что не расскажешь никому, даже Джему! Тогда я отстану, и хандри себе на здоровье.

– Клянусь именем Ангела, – сказал он. – Я и не собирался похваляться этим направо и налево. Но хоть убей не пойму, почему ты так печешься о своей репутации.

– Где уж тебе понять, – сказала Тесса, вообразив реакцию Джема.

Она резко развернулась и выбежала из комнаты, оставив Уилла в полном недоумении.

Низко опустив голову, Софи спешила по Пикадилли, глядя лишь на тротуар под ногами. Она давно привыкла к тому, что люди на улицах шепчутся за спиной и глазеют на ее шрам, и научилась прятать лицо под тенью шляпы. Она вовсе не стеснялась шрама, просто жалость в глазах окружающих казалась невыносимой.

Софи нарядилась в старое платье Джессамины, которое еще не вышло из моды, но хозяйке было не нужно. Она не надевала одно платье больше трех раз, полагая, что истинная леди не должна ходить в «старье». Джессамина избавлялась от них, но иногда и перешивала. Это было из муарового шелка в зеленую и белую полоску. На шляпке – белые вощеные цветочки с зелеными листьями. В общем, типичная девушка из хорошей семьи, если не считать, что вышла она без сопровождающего. А белые лайковые перчатки надежно закрывали огрубевшие от работы руки.

Она первая заметила Гидеона. Он стоял, прислонившись к фонарному столбу возле бледно-зеленого навеса бакалеи «Фортнум и Мейсон». Сердце учащенно забилось в груди, когда Софи увидела, как хорош он в темном костюме, как изящно вынимает из жилетного кармана золотые часы на тонкой цепочке и смотрит на них. Она замерла, глядя на огибающий его поток лондонцев, а Гидеон застыл, как скала посреди бурной людской стремнины. Сумеречные охотники всегда держатся немного отстраненно, будто некая темная аура отделяет их от сумасшедшего бега жизни мирян.

Он поднял глаза и увидел ее, потом улыбнулся, и лицо его засветилось от счастья.