Ирина Комарова: Пятница, тринадцать ноль-ноль

– Это точно, – с чувством согласился гроссмейстер Пьелуджио. – Найдет щель, сиганет на улицу и лови его потом.

– Совершенно верно, – Джузеппе слегка поклонился. – Возможны и более неприятные варианты. Заклинание, вызывающие массовые пожары, наводнения, землетрясение и прочие катастрофы, будучи локализованы в одной конкретной точке, могут в результате, вызвать, как существенные разрушения в помещении, где находится Усилитель Заклинаний, так и непредусмотренную гибель субъекта, данное заклинание применившее. Таким образом, мы сочли более приемлемым вариантом поглощение любого введенного заклинания специальной ловушкой, а обратную схему ввели, как константу, обездвиживающее заклинание максимальной мощности. Как вы сами можете наблюдать, – магистр изящным жестом указал на неподвижную фигуру гроссмейстера Ристена, – наши расчеты оказались верными. Блокирующая система сработала и результат, вполне можно считать оптимальным.

– А все эти… – гроссмейстер Мартисс пожевал губами, – пиротехнические фокусы? Это зачем?

– Для большего психологического эффекта. Стажер Лайм предложил, и сам же исполнил, – глядя на лица гроссмейстеров, Джузеппе почувствовал необходимость сказать пару слов в защиту Пиромана. – Очень качественно сделал и с фантазией. Может, немного шумновато получилось, но общее впечатление…

– Общее впечатление было такое, – хмуро прервал его гроссмейстер Мартисс, – что я самые худшие дни своей жизни вспомнил.

– Это когда ты на подготовительном курсе в одной комнате с Пьелуджио жил? – прыснул гроссмейстер Людвиг. – У тебя кровать чуть ли не каждую ночь взрывалась!

– Все общежитие ходуном ходило, – поджав губы, подтвердил гроссмейстер Элдон, но не выдержал серьезного тона, хихикнул, и тут же постарался замаскировать свое неуместное веселье приступом явно притворного кашля.

Гроссмейстер Пьелуджио скромно промолчал, но улыбка у него была весьма самодовольная. Ясно было, что он вовсе не раскаивается в своих студенческих проделках, а скорее гордится ими.

– Мы отвлеклись, – прекратил некстати начавшиеся воспоминания гроссмейстер Драйден-Том. – А проблема стоит, – и указал на неподвижную фигуру гроссмейстера Ристена.

– Действительно, стоит, – пробормотал гроссмейстер Пьелуджио. Что же с ним делать-то теперь?

В Зале Советов повисло тяжелое молчание. Джузеппе снова деликатно кашлянул:

– Прошу прощения, но… если наше присутствие не обязательно… мы можем быть свободны?

Гроссмейстеры отреагировали довольно вяло, ограничившись, в основном, кивками и невнятным бурчанием. Только гроссмейстер Драйден-Том заявил внушительно:

– Нехорошо. Элдон, пожалуйста, скажи.

Гроссмейстер Элдон, поморщившись, встал со своего кресла, потер поясницу и заговорил:

– Магистр Трио, магистр Торстен, стажер Даман, стажер Лайм, господин Ганц! Не хотелось бы, чтобы вы приняли нашу сдержанность за неблагодарность. Мы, как люди несущие ответственность за покой и благополучие Лагосинтера, высоко ценим ваш вклад в разрешение создавшейся по вине нашего коллеги сложной ситуации, а так же остроумие и выдержку, проявленную вами. Не сомневайтесь, что мы найдем способ достойно выразить нашу благодарность, – он заметил протестующее выражение на лицах стажеров, удивление магистров, ехидную ухмылку Ганца и поднял руку: – Нет, нет! Мы прекрасно понимаем, что вы трудились и подвергали себя опасности вовсе не ради благодарности и, тем более, не ради выгоды, а исключительно из любви к Лагосинтеру! Но согласитесь, маленькая толика взаимности в этом чувстве не помешает, не так ли?

Гроссмейстер Элдон сделал небольшую паузу, на тот случай, если кто-нибудь захочет возразить. Не дождавшись, улыбнулся удовлетворенно и продолжил:

– Но в данный момент, сами видите, нам надо разобраться с гроссмейстером Ристеном. Поэтому, если только у вас нет предложений по решению и этой проблемы, – он снова сделал паузу, – нет? Что ж, разумеется, вам надо отдохнуть.

– Но если надумаете что-нибудь веселенькое, насчет Ристена, немедленно возвращайтесь! – гроссмейстер Пьелуджио помахал на прощание сухонькой ручкой. – Имей в виду, Ганц, я надеюсь на твое чувство юмора!

Таффи, который и не вспомнил, что у него есть собственное жилье, а двинулся вместе со всеми, к дому Джузеппе, заговорил первым:

– Непонятно, почему мы все такие грустные? Ведь, мы победили, и кого победили – гроссмейстера! Это вам не блоху прихлопнуть. А радости нет.