Сара Шепард: Милые обманщицы

И вот теперь, больше года спустя, в последний день седьмого класса, они были не просто лучшими подругами, они были королевами дневной школы Роузвуда. Много чего произошло на пути к этому признанию. Каждая вечеринка с ночевкой, каждый пикник становились для них новым приключением. Даже посиделки в классе превращались в запоминающееся событие, когда они собирались вместе. (Вспомнить только, как они зачитали в эфире школьного радио любовную записку капитана спортивной команды старшекласснице, которая подтягивала его по математике; теперь это уже стало легендой роузвудской школы). На их совести было и кое-что еще, о чем они все предпочли бы забыть. Был один секрет, о котором они боялись говорить даже между собой. Эли уверяла, что только секреты и скрепляют дружбу на века. Если это было правдой, то им суждено было дружить до конца жизни.

– Я так рада, что этот день закончился, – простонала Элисон, подталкивая Спенсер к лазу в живой изгороди. – Пошли в твой амбар.

– Какое счастье, что седьмой класс позади, – сказала Ария, вместе с Эмили и Ханной направляясь следом за Элисон и Спенсер к переоборудованному в гостевой домик амбару, где жила старшая сестра Спенсер, Мелисса, пока училась в старших классах. К счастью, она только что закончила учебу и этим летом уезжала в Прагу, так что домик на всю ночь был в полном их распоряжении.

Вдруг они услышали омерзительно писклявый голос:

– Элисон! Привет, Элисон! Привет, Спенсер!

Элисон повернула голову в сторону улицы.

– Чур меня, – прошептала она.

– Чур, – вслед за ней быстро произнесли Спенсер, Эмили и Ария.

Ханна нахмурилась:

– Черт.

Эту игру Эли позаимствовала у своего брата, Джейсона, который учился в выпускном классе школы Роузвуда. Джейсон и его приятели играли в нее на вечеринках, когда снимали девчонок. Тот, кто последним произносил «чур меня», должен был всю ночь развлекать самую страшную девицу, в то время как его друзьям доставались ее красавицы подруги. Короче, опоздавшего признавали таким же убогим и малопривлекательным. По версии Эли, клеймо «чур меня» ставили лузерам и прочим отстойным персонажам.

На этот раз «чур меня» предназначалось Моне Вондервол – зануде, которая жила на той же улице и все пыталась подружиться со Спенсер и Элисон, – и ее шизанутым подружкам, Чесси Бледсоу и Фи Темплтон. Чесси прославилась тем, что взломала школьную компьютерную систему, а потом посоветовала директору, какую защиту лучше поставить, а Фи Темплтон не расставалась со своей игрушкой йо-йо [4] – пожалуй, этим все сказано. И вот теперь эта троица уставилась на девочек, остановившись посреди тихой загородной дороги. Мона сидела на своем скутере «Рейзор», Чесси – на черном горном велосипеде, а Фи передвигалась пешком – разумеется, с йо-йо.

– Не хотите пойти с нами посмотреть «Фактор страха»? – крикнула Мона.

– Извини, – притворно улыбнулась Элисон. – Мы вроде как заняты.

Чесси нахмурилась:

– Разве вам не интересно посмотреть, как они едят жуков?

– Фу, гадость какая! – шепнула Спенсер Арии, которая, притворившись мартышкой, сняла невидимую вошь с головы Ханны и начала ее смаковать.

– Да, жаль, что мы не сможем посмотреть. – Элисон склонила голову набок. – Просто мы давно запланировали эту ночевку. Но может, в другой раз?

Мона бросила тоскливый взгляд на обочину.

– Ладно.

– Пока. – Элисон отвернулась, закатывая глаза, и подруги последовали ее примеру.

Они прошли через заднюю калитку во двор дома Спенсер. Слева от них остался задний двор дома Элисон, где ее родители строили огромную, на двадцать мест, беседку для своих роскошных пикников.

– Слава богу , рабочие свалили, – сказала Эли, покосившись на желтый бульдозер.

Эмили застыла.

– Они что, опять говорили тебе всякие гнусности?

– Полегче, Киллер, – сказала Элисон. Остальные захихикали. Иногда они называли Эмили «Киллером», как личного питбуля Эли. Когда-то Эмили находила это забавным, но в последнее время уже не смеялась вместе со всеми.

Амбар был прямо перед ними. Это был скромный уютный домик с большим окном, откуда открывался вид на огромную и бестолковую ферму родителей Спенсер, где имелась даже собственная ветряная мельница. Здесь, в Роузвуде, этом маленьком пригороде Филадельфии, штат Пенсильвания, жители предпочитали селиться не в типовых макособняках [5], а в фермерских домах из двадцати пяти комнат, с бассейном, выложенным мозаикой, и джакузи на открытом воздухе, как у Спенсер. В Роузвуде пахло сиренью и скошенной травой летом, чистым снегом и дровяными печами зимой. Он утопал в пышных сосновых рощах, которые чередовались с бескрайними полями и простоватыми фермами, где водились самые симпатичные лисы и кролики. Городок славился отменным шопингом, особняками в колониальном стиле, парками, где можно было отмечать дни рождения, выпускные, устраивать праздники по любому поводу и на любой вкус. А уж парни Роузвуда были просто неотразимы в своей пышущей здоровьем красоте, как будто сошли со страниц модного каталога «Аберкромби». В Роузвуде жил цвет Филадельфии. Это была обитель потомственной аристократии, «старых денег» и древних как мир скандалов.