Александр Самсонов - Кощеевы земли

— Вон там эти охотнички и сгинули. Ружья хорошие были, а от самих мужиков ничего не осталось. Всю округу облазили по следу с собаками, но у берега след оборвался, как будто они в воздухе растворились. Белая Наста даже гадала на них по-всякому, но ничего у нее не получилось. Слышал краем уха, что потом она говорила про них, мол, нет городских охотников на наших землях и искать ни в коем случае их нельзя. А кто будет с Настой спорить? Себе дороже. Вон когда Сенька хвастался, что в ночь на Ивана Купалу на Черном Камне большую фигу белой краской намалюет. Граффити! — Дед сплюнул с явным и неодобрительным презрением к Сенькиному таланту и продолжил: — В фабзайке ничему хорошему не научат, только гадить да старшим хамить. Боярыня на Подворье его лично порола не один десяток раз, да, наверное, мало. Съездил оболтус в город, баллончиков накупил разных — в сарайке их еще с десяток до сих пор валяется. Наста тогда сразу сказала, что не будет Сеньке от глупой задумки ничего хорошего — не простит Черный Камень такого охальства. А он спорить, смеяться над ней, дурак, предрассудками назвал. И что? Утром пришел, трясется как припадочный, заикается, голова седая. И бегом к ведьминому дому. Прости, говорит, не прав был, сделай что-нибудь, а то помру скоро. Конечно, не помер, но с бабками нашими ну очень обходительным стал, а о том, что в ту ночь с ним случилось, так ничего и не рассказал. Я Насту спрашивал, что же там все-таки произошло, но она меня в один миг отшила. Не твое дело, говорит, Сенька сам виноват, а ты куда не надо не суйся — тебе же лучше будет. А я и не суюсь, зачем мне эти ведьмовские дела. У меня и своих хватает. Лес большой, да и хозяйство блюсти надо. А деревню сейчас не узнать, сильно изменилась. — Неожиданно Силантий резко сменил тему разговора. — Жилых домов осталось десятка четыре, а остальные просто стоят. В них летом приезжают наши из города или дачники. Некоторые дворы вообще заброшены, а жить-то ведь стало лучше, интереснее! Электростанцию свою поставили, тарелку спутниковую. Аким и Пашка Седов компьютеров для народа накупили, штуковин всяких. Ну скажи, когда у деревенского мужика по два холодильника в доме стояло? Да что там холодильник! Где ж это видано, что капусту механизмами шинкуют? Скоро вообще все обленятся с прогрессом своим. Много чего еще понаделали, впрочем, сам все увидишь.

Никите впервые стало интересно по-настоящему. Внутреннее чувство подсказывало, что простого возвращения в детство не будет. Скорее, навалится столько всего, что вряд ли придется с тоской глядеть на унылую полузаброшенную деревню и искать, чем бы заняться. На память пришли воспоминания о детских годах, и Басанов с удивлением понял, что он не может вспомнить ничего конкретного о жизни в деревне, словно там и не жил. Так, смутные отрывки, какие-то эпизоды, не связанные между собой. Такое впечатление бывает, когда спустя много времени пытаешься вспомнить единожды виденное старое неинтересное кино. Помнишь, что смотрел, а о чем, в памяти не зацепилось.

За следующим мостом показался небольшой хутор. Высокий забор, протянувшийся вдоль дороги, скрывал все, кроме трех высоких, крытых блестящей металлочерепицей крыш и ажурной сетки антенн. Даже сквозь глухую ограду чувствовался достаток и крепость хозяйства. Таких зажиточных хуторов Басанов не помнил. Раньше слово «хутор» у него ассоциировалось с развалившимся домом, редким перекошенным забором да парой отощавших коров, а здесь словно в другой мир попал.

Силантий остановил лошадь и ловко соскочил с саней. Затем быстро подбежал к калитке, махнув на ходу Никите рукой, мол, сиди.

— Влас! Мать твою, открывай! Ты что там, спишь, что ли? — Лесничий завопил во всю глотку: — Влас!

Заскрипела щеколда, но дверь не открылась. Зато сбоку от нее отворилось маленькое круглое оконце, мелькнуло широкое лицо, и глухой недовольный голос проворчал:

— Кого там нечистая несет?

— Да это я, Сила! — заорал в приоткрывшийся проем с энтузиазмом молодого панка дед. — Давай открывай, или мне здесь чурбаном до темна торчать? Влас!

Калитка приоткрылась, из-за нее выглянул взъерошенный мордатый мужик. Всем своим недовольным видом он показывал, что незваные посетители отвлекли его от самых важных и неотложных дел.

— Не ори, не глухой. Что на ночь глядя приехал? — Говоря, Влас смотрел не на Силантия, а за спину старика и вокруг. Разглядев сидящего в повозке человека, хуторянин недоуменно уставился на лесничего. — Кого это ты везешь?