Александр Самсонов - Кощеевы земли

— И когда же случится, ну, этот последний день? — Бесенок с любопытством подался вперед.

Старик, умолкнув, растерянно посмотрел на него, на лице промелькнуло недоумение, блеск в глазах потух, и он плюхнулся на сиденье.

— Бессмысленно объяснять истины тем, кто их не слышит. — В голосе Иуды прозвучала наигранная горечь.

«А ведь он актерствует для себя, — подумал Басанов. — Он слышит только себя, а все остальные для него — зрители, и наплевать, кто они, лишь бы слушали и поклонялись. Театр одного актера. Не самая лучшая разновидность фанатизма».

Между тем Иуда уже с подозрением оглядывал ночных гостей:

— Так что вы хотели в моем храме? Ах да! Вы хотите оставить здесь свою вещь. Я не стану вам помогать, потому что в ваших действиях чувствуется какой-то подвох и он направлен против меня или моих богов. Даже если это не так, ваша так называемая вещь может притянуть за собой все те несчастья, что в ожидании заснули вокруг вас. Да к тому же нет здесь места для захоронения чего-либо не связанного с хранящимися в капище идолами. Нет, согласия от меня не ждите.

— А без вас, уважаемый, мы не справимся? — вкрадчиво спросила додолка.

— Существуют правила приличия, хорошего тона. — Голос Иуды засочился приторным елеем. — Поговорку про чужой монастырь и устав вам всем поголовно слышать приходилось? Это касается и моего храма. Так что приятно оставаться.

Старик привстал, небрежно расшаркался и, отодвинув ногою кресло, медленной походкой удалился за высокий пустующий пьедестал в центре зала.

— Утром ворота храма откроются, и вы уйдете, если сможете.

Гулкий голос пронесся под сводами капища из ниоткуда и эхом заметался среди неподвижных истуканов.

— Упрямый придурок, — подвел итог безрезультатной беседы Глузь. — Слышал я про него. По мне, он похож на политическую проститутку — ни богу свечка, ни черту кочерга. Без него справимся.

После произнесенной вслух фразы бесенок испуганно прикрыл ладошкой рот. В том, что хранитель капища его слышит, ни у кого сомнения не было. Как бы в ответ в зале стало темнеть, похожие на свечи светильники, расставленные вдоль стен, начали гаснуть один за другим, и вскоре все погрузилось в кромешную тьму.

— Мне мама в детстве выколола глазки, чтоб я в шкафу варенья не нашел, я не смотрю кино и не читаю сказки, зато я нюхаю и слышу хорошо, — на мотив известного шлягера заголосил бесенок.

Ночное зрение, на которое надеялся Басанов, почему-то в стенах капища работало плохо, никаких источников света в обозримом пространстве не наблюдалось и дальше вытянутой руки ничего не было видно. Так что куплет, напетый бестолковым бесенком, стал на данный момент руководством к действию. К сожалению, если слышать что-либо могли все, то обонянием, способным худо-бедно ориентироваться в просторном зале, владел только оборотень.

В начинающей давить темноте Никита различил раздраженное бормотание Рудольфа, сопение Глузя, и лишь молчаливая Нодья прижалась плечом к его спине.

— Вот влипли. — Собственный голос показался Басанову незнакомым, гулким, как будто он со всего размаху бросил фразу в огромную пустую бочку.

В обширном, но замкнутом пространстве, когда основным источником информации служит только слух, звуки, казалось, обрели свою жизнь. Любой шорох, издаваемый во тьме, слышался громко и ясно. Вот почесался Глузь, а вон там скрежетнул зубами и шумно задышал оборотень, почти в ухо печально вздохнула амазонка. Постепенно помещение стало заполняться другими, не имеющими отношения к маленькому отряду звуками. Вдоль стены прошуршали быстрые семенящие шажки, от одного из постаментов послышался легкий скрип, как будто кто-то тяжелый надавил на рассохшееся дерево, в глубине зала зазвучали непонятные звуки, напоминающие вздохи и невнятное бормотание. Ощущение чужого присутствия со всех сторон пришло само собой.

— Все ко мне, быстро! — скомандовал Басанов, придерживая за руку Нодью. — Быстрее, мать вашу перетак!

Сиплое дыхание оборотня переместилось ближе.

— Осторожнее, это я. — Крепкая рука прихватила человека за предплечье.

— Глузь, — позвал в темноту Никита, — Глузь. Давай сюда!

— Глузь,.. Глузь... Глузь... — заметалось в воздухе эхо. — Сюда... сюда... сюда...

— Да здесь я, — откуда-то со стороны, искаженный эхом, послышался ответ, — за вас держусь.

— Погоди. — Басанов вспомнил про зажигалку, с которой никогда не расставался, и, достав ее из кармана, высек маленький колеблющийся огонек. Поставив регулятор на максимум, он поднял источник света над головой.