Андрей Буревой - Девятый герцог империи

Было просто чему удивиться… Снаружи-то все выглядело чинно и благородно — скошенный лужок, да обычная стена. А вот изнутри… Изнутри каторга выглядит са-авсем иначе…

Пресловутая черная стена частокола, начиная с высоты примерно трех ярдов и до самого верха, — вся заплетена-запутана тонкой стальной нитью. Причем, не обычной — гладкой, а колючей! Усеянной кривыми, и с виду — острыми-преострыми, шипами в просто неимоверном количестве! Будто кто-то взялся в металле дикий шиповник воплотить! И у него это получилось…

Глядя на это хитросплетение необычных нитей, у меня сразу возникло впечатление, что на стене разместился некий невообразимо огромный кроличий силок. В который только сунувшись — застрянешь намертво, с концами!

Но и это еще не все… Отступая от первой — внешней стены, ярдов эдак дюжины с полторы, шла вторая. Вполне себе обычный частокол. Только не в пример первому — шестнадцати-семнадцати ярдовому, низенький совсем… До его верха даже человек среднего роста легко достанет руками. Достанет… И схватится прямо за выступающее полотно остро заточенной пилы, с чуть расставленными зубьями размером в ладонь!

А дальше, еще ярдах в двадцати, имелся и третий забор… Чисто символический уже. Который можно просто перешагнуть. Если у кого-то вообще возникнет такое желание — ступить на занимающий пространство между второй и третьей оградами ковер. Ужасающий ковер хаотично переплетенных двух-трех футовых игл и пик. Стеклянных… Не иначе как созданных магией… Да… А за основу этого творения абсолютно безумного мага, сдается мне, была взята шкурка ежа…

Мне аж нехорошо как-то стало, когда представил себе как кто-то пробирается через это невероятное препятствие из сверкающих острейшими гранями шипов и игл. Тут же от тысяч глубоких, до кости, порезов-ран, не спасут и самые-самые крепкие сапоги! А если потерять равновесие, что в этом стеклянном хаосе сделать проще просто, и упасть… так вообще…

— Вы бы еще ров с крокодилами здесь обустроили! Чтоб уж — наверняка! — невольно вырвалось у меня от избытка чувств, охвативших при виде всего этого ужаса.

— Ну, ров с крокодилами у нас пока вполне успешно заменяет вторая полоса — та, что у основной стены, куда в темное время суток выпускаются натасканные на людей рувийские боевые псы! — обернувшись, рассмеялся мой сопровождающий.

— Да ну, это уже просто мрак какой-то… — ошарашенно пробормотал я, не поверив поначалу каторжному начальству. А потом, после взгляда на его ухмыляющуюся физиономию, лучащуюся гордостью и довольством, все же принял всерьез слова о бегающих по ночам меж внешним частоколом и второй стеной рувийских боевых псах, натасканных на людей…

Видя же, что я не только не спешу поддержать его смех, но и очевидно вообще не нахожу ничего забавного во всем этом, здешний набольший быстро оборвал себя. И, хохотнув еще пару раз, смущенно хмыкнул. После чего, одернув мундир, произнес, вроде как оправдываясь:

— Зато в течении тридцати семи лет, практически с самого момента образования коуриджской каторги, не было осуществлено ни одной успешной попытки побега с нее!

— А что кто-то еще и пытается?! — обалдело воззрился я на него, с трудом отводя взгляд от непроходимого ковра стеклянных лезвий, игл и шипов.

— Да бывает… — уклончиво ответил на мой прямой вопрос начальник каторги, явно не желая развивать эту тему. Чем зародил во мне закономерные подозрения в том, что, несмотря на всю очевидную нереальность осуществления побега из этого места и то, что сама попытка осуществления его, учитывая все те жуткие препятствия созданные местной охраной на пути к свободе, является полным безумием, бежать отсюда каторжанки пытаются довольно таки часто… От хорошей жизни, наверное…

— Нужно немедля вытаскивать отсюда Энжель!.. Немедля!.. — вслух выдал я, до глубины души проникшись увиденным и из-за этого чуть позабывшись. И невольно стиснул оказавшийся в левой руке повод своего коня… До скрипа сминаемой заскорузлой кожи…

Этот же тонкий, раздражающий слух скрип и заставил меня опомниться, да быстро ослабить хватку сжимающегося кулака. До того как конскому поводу был нанесен непоправимый ущерб…

«Да уж… чуть не сорвался на пустом месте…» — мысленно укорил я себя. И, несколько смущенно хмыкнув, покосился на обретающихся поблизости людей. Дабы выяснить — как они отреагировали на мою невольную вспышку?..

Но тут все было в полном порядке. Не понадобилось даже извиняться. Невольно вырвавшийся у меня возглас, несмотря на всю его отчетливость, был начисто проигнорирован как высоким каторжным начальством в лице моего спутника, так и парой рядовых охранников у запертых ворот. Все деликатно сделали вид, что ничего не услышали. И глаза отвели… Дескать — они тут все не при делах.