Роберт Сальваторе - Воин

– Лучше бы мы ушли в город, – сказал Коннор. – Нам наверняка нашлось бы там место, и тогда весь Мальдобар защищал бы нас.

– Защищал нас? – саркастически переспросил Бартоломью. – И они стали бы каждый день бросать свои фермы, чтобы приходить сюда и помогать нам управляться с нашей работой? Как ты думаешь, кто из них согласится приезжать сюда каждый вечер и заниматься нашим скотом?

Слушая ворчание отца, Коннор поник головой. Он положил ладонь на рукоять меча, напоминая себе, что он не ребенок, но все же в глубине души был благодарен деду, который словно невзначай обнял его за плечи.

– Прежде чем обращаться к людям с такой просьбой, сынок, надо крепко подумать, – продолжал Бартоломью уже более мягким тоном, начиная понимать, как глубоко ранили сына резкие слова. – ферма-это источник нашей жизни, это единственное, что имеет значение.

– Но малышей мы могли бы отослать, – вмешался Марк. – У мальчика есть все основания для страха, раз уж поблизости бродит темный эльф.

Бартоломью отвернулся и безвольно оперся подбородком о ладонь. Он не хотел даже думать о разъединении семьи. Семья была источником их силы на протяжении жизни пяти поколений Тистлдаунов и даже дольше. И поэтому Бартоломью бранил Коннора, хотя мальчик заботился только о благе семьи.

– Я должен был хорошенько подумать, папа, прости меня, – услышал он шепот Коннора и понял, что его собственная гордость ничего не значит в сравнении с болью, причиненной сыну.

– Тебе не за что извиняться, – ответил Бартоломью, оборачиваясь к сыну и отцу. – А вот мне следовало бы попросить прощения. От этого темного эльфа у всех нас волосы дыбом встали. Ты совершенно прав в своих рассуждениях, Коннор.

Мы слишком далеко от остальных, и это опасно.

Словно в ответ на эти слова раздался громкий треск ломаемого дерева и приглушенный крик со стороны сарая. В этот ужасный краткий миг Бартоломью понял, что свое решение он должен был принять раньше, когда разоблачительный дневной свет мог служить им хоть какой-то защитой.

Первым пришел в себя Коннор. Он бросился к двери и распахнул ее. Во дворе фермы было смертельно тихо; даже трели сверчков не нарушали эту сверхъестественную тишину. Безмолвная луна мерцала низко на небе, и длинные блуждающие тени стелились по земле от каждого колышка изгороди, от каждого дерева. Коннор наблюдал, не смея дышать, хотя каждая секунда казалась ему часом.

Дверь сарая скрипнула и слетела с петель. Во двор вышел темный эльф.

Коннор захлопнул дверь и привалился к ней, нуждаясь в осязаемой опоре.

– Мама, – выдохнул он в испуганные лица отца и деда. – Там дров.

Оба старших Тистлдаунов замерли, в их головах мелькали тысячи самых ужасных картин. Они одновременно вскочили со своих мест: Бартоломью рванулся к оружию, а Марк направился к двери, где стоял Коннор.

Их внезапные действия заставили Коннора очнуться. Он выхватил меч, висевший у него на поясе, и снова распахнул дверь, готовый ринуться навстречу захватчику.

Один-единственный прыжок могучих ног доставил Улгулу прямо к двери фермерского дома. Коннор, слепо рванувшийся через порог, налетел на чудовище, которое только казалось изящным дровом, и отскочил назад в кухню, сбитый с толку. Прежде чем мужчины успели отреагировать, пришелец со всей силой баргест-велпа обрушил саблю на голову Коннора, почти надвое разрубив тело юноши.

Улгулу беспрепятственно шагнул в кухню. Он увидел старика, наименее опасного из противников, который тянул к нему руки, и призвал на помощь свои магические способности, чтобы отразить нападение. На Марка Тистлдауна накатила волна внушаемых эмоций, волна отчаяния и ужаса, столь мощная, что он не мог сопротивляться. Его морщинистое лицо исказилось в беззвучном вопле, и он попятился назад, наталкиваясь на стены и беспомощно хватаясь за грудь.

Бартоломью Тистлдауна охватила необузданная ярость. Рыча и издавая невнятные звуки, он схватил вилы и бросился на убийцу сына.

Ложная хрупкость оболочки, за которой скрывался велп, не уменьшила его гигантской силы. Когда острия вил оказались в нескольких дюймах от груди монстра, Улгулу одной рукой схватился за древко. Бартоломью на всем бегу остановился, и другой конец древка врезался ему в живот, не давая дышать.

Улгулу быстро поднял руку, оторвал Бартоломью от пола и ударил головой о потолочную балку с такой силой, что шея фермера сломалась. Небрежно швырнув тело Бартоломью вместе с его жалким оружием через всю кухню, баргест-велп направился к старику.