Питтакус Лор - Месть Седьмой

Для могадорцев это просто множество легких целей. Я с ужасом представляю момент, когда пушки на корабле откроют огонь по этой толпе. Хочется сказать им, чтобы спасались бегством, но это может породить панику. Если меня вообще хоть кто-нибудь послушает.

— Разойдись! Прочь с дороги! — кричит Уокер, выбравшись из внедорожника. Она подняла вверх свое удостоверение, но никто особо не обращает на нее внимания.

Агенты из джипов на пару с коппами, которых Уокер уболтала у отеля ехать с нами, образуют вокруг меня, Сандерсона и Сэма кольцо. Девятый пробивается к нам, свирепо глядя на группу подростков, радостно приветствующих космический корабль.

— Кретины, — ворчит он, затем смотрит на меня. — Это дохлый номер, Джонни.

— Мы должны защитить как можно больше, — отвечаю я.

— Спасение утопающих — дело рук самих… — говорит Девятый, затем кричит через плечо одного из агентов: — Эй вы, тупицы, катитесь домой! Или раздобудьте пушки и возвращайтесь!

Уокер сердито оглядывается:

— Будь добр, не подстрекай гражданских вооружаться.

Девятый одаривает ее зверским взглядом и продолжает кричать:

— Это война, дамочка! Люди должны быть готовы!

Кое-кто их окружающих нас людей прислушивается, либо их просто нервирует все возрастающее количество полицейских. Я замечаю, как некоторые обмениваются беспокойными взглядами и начинают потихоньку исчезать в той стороне, откуда мы пришли. Уокер морщится от слов Девятого, затем хлопает одного из агентов по плечу.

— Вперед! — кричит она. — Нужно продвигаться!

Но скопища людей все еще отделяют нас от ООН, и ни намека, что толпа собирается уменьшаться. Агенты Уокер и полицейские начинают протискиваться сквозь нее, с нами в середине.

— Полегче чувак! Не ты один хочешь вознестись на «Энтерпрайз».

— Дерьмо собачье! Это ж Люди в черном! — выкрикивает другой.

— А они не сделают нам ничего плохого? — кричит Сандерсону женщина, мимо которой мы пробираемся. Возможно, она узнала в нем важную шишку. — Мы в опасности?

Сандерсон отводит глаза, и вскоре женщина теряется в толпе. Мы продвигаемся медленно, несмотря на дюжину полицейских и агентов, расчищающих нам путь. Этих людей надо убрать с дороги.

Какой-то парень с безумным взглядом и неряшливой бородкой, типичный проповедник конца света, врезается прямо в Уокер. Она теряет равновесие, но я ее подхватываю. Она даже не благодарит меня — в ее глазах замерли ярость и отчаяние. Сытая по горло этой толпой, она вытаскивает пистолет из кобуры на бедре, видимо раздумывая, не сделать ли несколько выстрелов в воздух, чтобы расчистить путь. Я останавливаю ее руку и, когда она зло на меня смотрит, качаю головой.

— Не надо. Начнется паника.

— Она и так уже есть, — отвечает она.

— Лично я бы от выстрелов запаниковал еще больше, — вмешивается Сэм.

Уокер издает недовольный звук и снова начинает пробивать путь сквозь толпу. Я толкаю Девятого локтем в бок.

— Давай им поможем, — предлагаю я и сразу добавляю: — только без членовредительства.

Девятый кивает, и мы начинаем использовать телекинез, чтобы отодвигать людей с дороги. Девятый действует даже более аккуратно, чем я ожидал. Мы создаем вокруг нас эдакий телекинетический пузырь, мягко сдвигающий людей в сторону. Никто не получает повреждений, и путь для Уокер и остальных наших провожатых медленно расчищается.

По мере приближения к зданию ООН, мы попадаем прямо под тень могадорского крейсера. По телу пробегают мурашки, но я стараюсь не подавать виду. По обеим сторонам дороги, по которой мы толкаемся, установлены флаги всех стран-участников ООН. Символы государств развеваются на легком ветру, пойманные под брюхом огромного могадорского судна.

Впереди, у входа в здание ООН, наспех соорудили сцену. Здесь уже силы безопасности организованы лучше и состоят из сотрудников полиции и частной охраны ООН. Они не дают людям подобраться слишком близко к сцене и входу в главное здание. Еще там сосредоточились журналисты, их камеры нетерпеливо вертятся от сцены к зависшему кораблю и обратно.

Я хватаю Сандерсона за плечи и тяну к себе, указывая на сцену.

— А это еще для чего? Что тут будет?

Сандерсон кривится, но вырваться не пытается.

— Возлюбленный Вождь неравнодушен к театральным представлениям. Ты знал, что он написал книгу?

— Чтение для дураков, — фыркает Девятый, больше сосредотачиваясь на толпе.

— Меня не волнует его пропаганда, Сандерсон. Объясните про сцену.