С. Алесько - Злато-серебро

— Нет, не поумнел, — бессмысленно пытаться выглядет лучше. Старикашка все равно выудит правду. — С ней мне просто повезло.

— Да, везение налицо. Чтобы юная девица снизошла до палача…

— О чем ты, Кверкус? — опальному чародею стало смешно. — Она пришла ко мне за смертью, а заплатить было нечем.

— А-а-а, вот как, — протянул старичок и снова посмотрел на девушку, на сей раз более внимательно. Той стало не по себе. Показалось, будто в самую душу сунулась, вынюхивая, острая крысиная мордочка. Носик вздрагивает, усики трепещут, щекочут. — В таком случае, с сожалением приходится признать, что ты ничуть не поумнел. Ловкости, пожалуй, набрался.

— Было от кого, — не стал спорить Серп. — Иных из воров, грабителей и убийц, что прошли через мои руки, ловили годами.

— И ты решил попытать счастья? В бега ударился? А что же ее просьбу не выполнил?

— Я раздумала умирать, — пискнула Иви, на всякий случай почти полностью прячась за спину спутника.

Старичок усмехнулся и отступил вглубь дома.

— Ну что ж, заходите. Не просто же поздороваться пришли.

— Спасибо, что не гонишь, Кверкус, — Серп переступил порог, Иволга следом. — Я не собирался встречаться с тобой. Надеялся, дом пустует.

— Ты что же, хотел здесь поселиться?

Хозяин провел гостей в просторную кухню с низким потолком, перечерченным закопченными деревянными балками. Дальнюю стену занимал внушительных размеров очаг, рядом на подставке стоял закрытый крышкой котелок. Видно, его недавно сняли с огня, потому что в воздухе витал сытный дух сваренной на молоке гречневой каши.

Старичок устроился во главе длинного, чисто выскобленного стола, гостям указал на лавку у стены, мол, садитесь.

Иволга примостилась на самом краешке, на всякий случай подальше от старого чародея. Серп уселся, развалившись вальяжно, явно не испытывая неловкости.

— Я хотел здесь спрятаться. На время. Чтобы собрать кой-какие сведения, подумать, как быть дальше.

— Пяти лет тебе не хватило?

— Я был лишен возможности собирать сведения!

— А как, по-твоему, живут люди, не имеющие чародейского дара? Мозги-то у тебя вместе с силой не забрали.

Иволга, с любопытством переводившая взгляд с одного мужчины на другого, заметила, как заходили у Серпа на скулах желваки, а кулаки сжались.

— Тебе не понять, Кверкус. Ты не жил годами без силы, не слушал постоянный вой пустоты, которая требует, чтобы ее заполнили. Заполнили немедленно, доверху, из первого же попавшегося источника. И…

При последних словах девушка поежилась. Это не укрылось от взгляда Кверкуса, он нахмурился.

— Прекрати нытье, Серпилус, — оборвал бывшего ученика. — Ты сам виноват в том, что так долго жил опустошенным.

— Я виноват? Я сам? — Серп подался вперед. — Я даже не знаю, за что меня лишили силы! Может, ты расскажешь, наставник, почему меня сослали в Залесный? Почему именно палачом, объяснять не надо, это я понял, — он привычным злым движением потер шею, не нащупал кожаного обруча и немного успокоился.

— Тебе ничего не объяснили? — недоверчиво спросил старый чародей.

— Нет. Меня схватили, как раз когда я собирался пополнить изрядно растраченную мощь. Перед этим неделю ворочал камни на строительстве моста через Льдистую. С короткими перерывами на еду и сон. Работа тупая, сил съедает много, но ты же понимаешь, королевская повинность. Уже после я решил, что это нарочно было подстроено. Чтобы я как можно сильнее вымотался. В застенок меня отправили из моего дома в Регисе. Пытался отбиться, но силы оказались неравные. Двое свежих чародеев враз меня вырубили, еле шевелился, как пристукнутая морозом муха. Уже в темнице спрашивал, за что, почему. Молчали. Приковали в подземелье к стене и напустили лассу. Чёрен мрак, до чего отвратная тварь…

Он многое бы отдал, чтобы забыть, но воспоминание время от времени навещало в снах, душных, разжигающих похоть видениях. Он висит, прикованный к каменной стене. Каземат просторный, освещен несколькими факелами. Слышится лязганье ключа, дверь открывается, но вместо человека, который объяснил бы, наконец, почему все это происходит, или хоть начал бы задавать какие-то вопросы, внутрь просачивается фигура, укутанная в серое покрывало. Оно падает на каменный пол и взгляду чародея предстает прекрасная обнаженная женщина. В первый момент он вздрагивает от сумасшедшей надежды. Может, это чья-то глупая шутка? Абис и Седрус, радужные братцы, иной раз такое откалывают! Неужели осмелились и за его счет повеселиться? Если так, ему просто позволят сейчас с помощью этой красотки вернуть силу и освободиться. Или это изощренная пытка?..