Мервин Пик - Замок Горменгаст

– Мама! – прошептал он.

– Рассказывай, что случилось? – произнесла Графиня бесцветным голосом.

– Я видел его.

– Кого?

– Щуквола.

Графиня оцепенела; казалось, что рядом с Титом стоит глыба льда.

– Это неправда. – медленно произнесла Графиня после непродолжительного молчания, – Почему я должна верить тебе?

– Потому, что это правда.

Графиня еще ниже склонилась над Титом и с обманчивой нежностью взяла его за плечи своими могучими руками. Этим жестом она хотела несколько смирить бурю, которая бушевала в ее сердце. Тит чувствовал в мягкой хватке ее пальцев убийственную силу рук.

Наконец Графиня спросила:

– Где? Где ты видел его?

– Я могу показать… там… в северной части Замка.

– Давно?

– Точно не могу сказать… несколько часов тому назад… он заплыл в окно… на моей лодке… он украл у меня лодку…

– А он тебя видел?

– Нет.

– Ты уверен в этом?

– Да.

– В северной части, говоришь… За Чернокаменным Массивом?

– Значительно дальше. Поближе к Каменной Собачьей Голове и Ангельским Стенам.

– Прекрасно! – воскликнула Графиня так громко и таким хриплым голосом, что Тит невольно дернулся назад. Графиня, вперив взор в Тита, медленно сказала:

– Если это так, то мы его поймаем. – Глаза у нее превратились в щелки. – Но как тебе удалось оттуда выбраться? Без лодки? Ты что перебрался через Северные Острые Камни?

– Да, наверное, если это так называется…

– Да, ты мог оттуда выбраться только одним путем… Это район, лежащий за Красными Башнями и Серебряными Стенами. Теперь, благодаря картам, которые мне составили, я точно знаю, где ты был. То место называется Двойными Пальцами, там начинаются Крутые Уступы и сужаются Черные Стены. Но, скорее всего, между Пальцами теперь должна быть вода. Там должно было образоваться нечто вроде бухты. Я права?

– Да, там действительно есть место, которое напоминает залив, – сказал Тит. – Я думаю, что это именно то место.

– Я прикажу немедленно окружить весь тот район. На всех уровнях! И на воде и на сухих этажах!

Графиня грузно и величаво поднялась на ноги и, повернувшись к одному из людей, собравшихся вокруг, приказала:

– Немедленно разыскать и прислать сюда Капитанов Поисковых Групп. Поднять мальчика с полу. Уложить в постель. Накормить. Дать сухую одежду. Он должен поспать. К сожалению, долго спать ему не придется. Патрулировать на лодках район Острых Камней денно и нощно. Все Поисковые Группы отправить к Двойным Пальцам. Разослать посыльных с моими приказами. Операция начинается через час.

Графиня повернулась к Титу, который приподнялся, опираясь на одно колено. Когда он встал на ноги и посмотрел на мать, та сказала:

– Поспи немного. Ты поступил, как нужно. Горменгаст будет отмщен. Сердце Замка здорово… Но ты несколько удивил меня.

– Я это сделал не ради Горменгаста.

– Не ради Горменгаста?

– Нет, мама.

– Тогда – ради кого и для чего?

– Все произошло… просто случайно, – стал пояснять Тит, сердце его бешено колотилось. – Я просто случайно там оказался… – Тит понимал, что ему следует попридержать язык, но он даже дрожал от нетерпения побыстрее выложить опасную правду и уже не мог остановиться. – Я рад, что Щуквол был обнаружен благодаря мне, но пришел я сюда, к вашей двери, не ради обеспечения безопасности Горменгаста и не ради поддержания его чести… нет, не ради этого… хотя я рад, что именно благодаря мне Щуквола наконец окружат и поймают… Я выполнял не свой долг перед Горменгастом… нет… я просто ненавижу Щуквола. и по совсем другим причинам.

Наступившая тишина была такой густой, что, казалось, до нее можно дотронуться. Потом сквозь нее, как мельничные жернова, упали слова:

– По… каким… другим… причинам?

В голосе Графини было нечто столь холодное и безжалостное, что Тит внутренне весь сжался. Никогда раньше Тит не позволял себе так разговаривать со своей матерью, он переступил невидимые границы, он высказал то, что высказывать нельзя.

Снова раздался ледяной голос, в котором уже не слышалось ничего человеческого:

– Какие причины?

Несмотря на то что Тита одолевала крайняя усталость, он почувствовал, как в нем на поверхность его физической слабости всплывает некая моральная сила, поддержанная нервной энергией. Он вовсе не собирался сообщать о своих чувствах, никоим образом он не предполагал даже намеком дать знать матери о своих тайных бунтарских мыслях, и он прекрасно понимал, что никогда не рискнул бы это сделать, если бы задумал все заранее. Но после того как у него невольно вырвалось признание, после того как он открыл, что в нем живут предательские – по отношению к Горменгасту – мысли, он решил идти до конца. И подняв голову, выкрикнул: