Дмитрий Вернидуб - Морская пена

Годо, и другие строители мигом взобрались наверх, чтобы посмотреть на эту картину.

— Опять ты со своими шуточками, Мэд! Дурацкие шутки! — ругался снизу старый Модл. — Бедняга Уткинс от горя помереть собрался, а ты, обормот, имя его по ветру треплешь!

— Га-га-га! — рассмеялись на стене. — Наверное, это он с того света в таком настроении возвращается!

Озадаченному старику пришлось тоже карабкаться.

Умирающий папаша Уткинс выделывал ногами кренделя и размахивал каким-то свитком, целуя его время от времени.

— Нашлись! Они нашлись! Малютки мои!

— Что он говорит? Что он нашел? Ась? — удивлялся папаша Модл.

Но все уже неслись вниз, навстречу чудесно исцеленному. Общей радости не было предела.

Оказывается, когда несчастному отцу стало совсем плохо, и он перестал чувствовать свои ноги, в его комнату через дверь влетела здоровенная пестрая птица и как-то странно и непонятно закричала:

— Авр-р-р-ал! Все наверх! Пакет Уткинсу, забодай его кальмар!

Трясущимися руками невысоклик приблизил к глазам бережно упакованный свиток и обомлел. На нем значилось: «От Тины и Пины».

Брюгай, а чудесным посланцем был именно он, летел три дня, время от времени, присаживаясь для коротких передышек на спины дельфов, заблаговременно высланных Флогом. Получилось подобие эстафеты, в которой по знакомству участвовал даже один кашалот. Неизвестно, была ли у него заветная мечта, но он выполнял роль плавучего острова с явным удовольствием.

Сестренки Уткинс очень скучали по своему родителю. Прав оказался Рыжий Эрл: удрав от родственников, они сначала испугались своего поступка, а затем просто не знали, как быть. Быстро повзрослев в путешествии (а чтобы повзрослеть, иногда совсем не обязательно становиться намного старше), Тина и Пина вместе со своими друзьями стали искать способ известить горюющего отца.

Но письмо было адресовано не только Уткинсу.

Олли решил предупредить Алебаса Кротла о грозящей переселенцам опасности. Виндибур, конечно же, не мог знать попадет ли послание куда надо, поэтому ограничился лишь короткими сухими фразами. Олли сообщал магистру Невысокликов о том, что в далекой земле обрел тайное знание и собирается прибыть для помощи своим соотечественникам. Еще Олли писал о колдуне по имени Мазлус Горх, которого всем народам Коалиции должно опасаться, так как он виновник всех несчастий обрушившихся на их головы. Именно этот долговязый почти невысоклик и его прихвостни якшаются с вождями морков.

Бирюзовый попугай с фиолетовыми бакенбардами гостил у папаши Уткинса. Старик кормил его и не чаял души в птице, возродившей его к жизни. Разве что ругался Брюгай какими-то непонятными для невысоклика словами, но это только смешило окружающих.

В Норном поселке быстро смекнули, что это за птица. «Без старого Брю здесь явно не обошлось, — соглашались знавшие паромщика. — Видно, он и сам где-то рядом бродит». Надо сказать, что говорившие так были недалеки от истины. Мир полон неожиданностей и необъяснимых явлений. И в этом всем еще не раз предстояло убедиться.

Случай с письмом дочурок Уткинса и приписка Олли Виндибура, так же неожиданно нашедшегося, вызвали в Черед-Бегасе форменный переполох.

Для начала срочно созванному Совету была предъявлена таинственная говорящая птица, которая не преминула сразу же представиться:

— Суши весла! Брюгай-флибустьер, провалиться мне в трюм!

— Ого, — поразился Алебас Кротл, — ему палец в клюв не клади!

— Раз ты умеешь говорить, — обратился к попугаю вождь скотоводов Клейт, — то поведай, откуда прилетел.

Брюгай хитро наклонил голову и брякнул:

— «Чер-р-тополох» — корабль хоть куда! Капитан Репейник — гр-роза морей!

— Вот и еще один невысоклик обнаружился, не так ли, уважаемый Алебас Кротл? — кланяясь, выступил из угла Грейзмогл. — Не хватает только вашего эскулапа и паромщика.

— Ты еще одного позабыл, посланник, — с непрекрытой брезгливостью ответил магистр Невысокликов. Грейзмогла он терпеть не мог. — Парня по имени Болто Хрюкл.

Но Гуго, гордившийся правом высказываться на Совете, продолжал:

— Что-то не похоже на то, чтобы вся эта компания сильно стремилась вернуться к своим соотечественникам, испытывающим лишения. Да и что это за «тайное знание»? Все очень подозрительно.

Тут заговорил магистр Гномов Будинрев.

— Насколько я знаю, невысоклики ничего не смыслят в мореплавании. Вполне возможно, что упомянутый птицей капитан Репейник — совсем не тот, за кого пытается себя выдать, а все остальные — его пленники.