Светлана Гольшанская - Страждущий веры (СИ)

Ильзар построил ещё в незапамятные времена наш далёкий предок Лиздейк Дальновидный. Он был одним из первых Стражей и всю жизнь воевал против демонов, снискав большую славу. Во время одного из походов он заночевал под большим холмом, на вершине которого рос могучий дуб. Неожиданно началась гроза, и в дерево ударила молния, расколов его пополам. Лиздейк счёл это знамением свыше и поставил на холме дозорную башню, которую его потомки постепенно перестроили в грандиозный белый замок. Так говорилось в предании, а как было на самом деле, никто не знал. С каждым поколением наш род становился влиятельней и богаче, продолжая следовать заветам Лиздейка и бороться с демонами вместе с другими рыцарями ордена. Ныне главой рода являлся мой отец, милорд Артас Веломри. Мне, его дочери, приходилось очень стараться, чтобы не уронить его честь, особенно теперь, во время моей помолвки, после которой я должна буду навсегда покинуть отцовский дом и стать частью рода моего жениха. Хотя не хотелось никуда уезжать вовсе.

Замок гудел, готовился к приёму гостей. Рачительный кастелян, строгий иссушенный временем и хлопотами, Матейас не давал слугам и выписанным из города мастеровым ни минуты покоя. Из буфетов доставался лучший фарфор, чистилось столовое серебро и натирались мелом тарелки. В распахнутые окна врывался ветер, прогоняя затхлость и наполняя свежестью. Выгребалась пыль и грязь со всех углов. До блеска натирались полы. Подновлялась штукатурка, мозаика и лепнина на фронтонах. Садовники убирали парк перед замком и высаживали в вазоны вдоль парадного входа цветы из оранжереи. Они символизировали любовь, чистоту и супружескую верность: дерзкие алые гвоздики, скромные жёлтые хризантемы, девственные белые лилии и пышные кремовые розы. Лучшие повара со всего Белоземья готовили изысканные яства. Всё, чтобы пустить пыль в глаза семье жениха, которая вот-вот должна была прибыть со свитой. И ещё высоким лордам из совета ордена, которые собирались приехать позже на церемонию взросления. Им навстречу уже отправили почётный кортеж со стражниками и слугами.

Я тоже не смыкала глаз уже несколько ночей. Наверное, стоило хоть ненадолго прилечь, чтобы не выглядеть осунувшейся и бледной. Того и гляди, начну громыхать цепями по перилам, как наше родовое привидение, про которое любит рассказывать нянюшка. И все же хотелось закончить подарок для папы до отъезда. Чёрная ткань нашлась в одном из старых сундуков на чердаке. Должно быть, осталась с траура по маме. Я вырезала не тронутые молью лоскуты и принялась за работу, но ничего не выходило. Картина получалась совсем не такая, какую я видела во сне, будто руки не хотели слушать и шили неправильно, некрасиво. Выбросить пришлось с дюжину лоскутов прежде, чем стало выходить что-то похожее. Но я ещё была в самом начале пути, когда, громыхая по брусчатой дороге, к замку подъехали с десяток украшенных белыми лентами и полевыми первоцветами экипажей — пожаловал жених с семьёй. Как раз вовремя, и все же слишком рано. По крайней мере, для меня.

Три часа мои непослушные тяжёлые волосы укладывали в высокую причёску. Голова раскалывалась от возложенного на неё веса. До этого я всегда носила косы — они гораздо удобнее: не дерут кожу, не давят, не мешают. Долго напомаживали и румянили, пытаясь придать бледному лицу хоть какой-то цвет. Наконец, оставили одну. Я смогла вынуть из сундучка с приданым мамино свадебное платье. Простое, из белёного льна, из тех, что передаются в роду от матери к дочери, чтобы по дороге в дом мужа невесту защищали духи предков и приносили удачу. Пришлось его немного ушить в груди и бёдрах — мама явно была пышнее меня. Но всё равно нянюшка говорила, что я выгляжу в нём трогательной, хрупкой и даже немного женственной.

— Лайсве, ты не пойдёшь встречать жениха в этом тряпье. Нас засмеют, — нахмурил густые кустистые брови заглянувший ко мне отец. — Бежка сейчас новое принесёт. Портной только прислал. В нём ты будешь блистать.

— Я не хочу блистать. Я хочу, чтобы меня сопровождали духи предков! — я топнула ногой, стремясь показать решимость, но вышло глупо.

— Не капризничай. Сегодня очень важный день, и всё зависит только от тебя. Постарайся быть на высоте, и ничья помощь тебе не понадобится.

Он обнял меня за плечи. Колкие усы щекотнули лоб. Папа тут же отстранился, пропуская вперёд смуглую камеристку с новым платьем в руках. Бежка. Она ездила встречать гостей с кортежем, и я надеялась, что мне подыщут другую служанку. Но эта оказалась слишком шустрой и ушлой. Как только успевала и тут, и там, и ещё..?