Светлана Гольшанская - Страждущий веры (СИ)

Возможно, Микаш был прав. Я действительно была влюблена в Безликого, в героя из нянюшкиных сказок, поэтому мне не хотелось принимать его настоящего. Но теперь… Нет, наверное, боги для такой любви не предназначены. Это запретно.

Над ухом назойливо зажужжало насекомое, разрушив пленительную иллюзию. Видно, и в Тэйкуоли водятся неприятные создания. Жужжание становилось громче, перерастало в гул. Тысячи голосов едва не разорвали мне уши.

— Берегись! — закричала я.

Из реки поднялась огромная чёрная волна и нависла над погружённым в работу Безликим. Мгла настигла нас!

Бог развернулся прыжком и выхватил меч. Мгла тянула к нему щупальца. Клинок обрубил их, но тут же выросли новые пики. Стремительно мчались, желая пронзить плоть врага. Безликий грациозно затанцевал между ними, увёртываясь и атакуя. До чего же он красив в этой неистовой пляске на волосок от смерти!

Одно из щупалец проскользнуло сквозь стальной шквал и вонзилась глубоко в плечо. Легион злорадно расхохотался. Стиснув зубы, Безликий снёс пику, но сбился с ритма.

Сердце замерло в груди. Мгла разорвёт Безликого! Или нет, она разорвёт Микаша, а Безликий огненным котёнком забьётся в щель — его не раз называли трусом.

И тогда настанет моя очередь.

Тэйкуоли пробудилась. Зашумела, зашевелилась в общем порыве. Все духи от мала до велика устремились к месту схватки. Я завидовала их сплочённости и отваге. Скопом они навалились на волны чёрной воды, раздирая её в клочья. Смельчаки на передовой погибали, проглоченные хищной мглой, но их место тут же занимали другие. Даже Свинтус был среди них. Все, не сговариваясь, пытались спасти своего кумира.

Мгла опутала храброго Свинтуса тонкими лентами щупалец. Короткий писк — они сжались до предела. Тело маленького духа лопнуло под ними как дыня. Даже лужицей не смогло растечься: мгла тут же слизнула её в себя.

Сердце сжалось от ужаса и жалости. Я попыталась встать, но невидимые путы связали меня по рукам и ногам. Безликий не пускает? Но я не могу безучастно смотреть на эту бойню! Почему мне нельзя хоть чем-то помочь?

Духи добились своего. Безликий получил передышку и воткнул меч в полыхающую алым трещину. Полился монотонный речитатив, заплясали руки, сплетаясь в таинственные жесты. Мгла взревела в бессильной ярости. Стремительный водоворот затягивал её обратно. Разбушевавшаяся река успокаивалась, разглаживалась чёрным бархатом. Лишь мелкая рябь шла кругами по поверхности.

Безликий приблизился ко мне и без сил рухнул рядом. Духи, те, которые ещё могли, спешили к нему.

— Спасибо, не надо было, — едва слышно выдохнул он.

Золотой олень опустился у его плеча и принялся вылизывать рану, заживляя её, как когда-то Свинтус лечил Вейаса. Бедный добрый малыш.

Путы отпустили, и я прислонилась ближе к Безликому.

— Не вышло, да?

Он вытянул только что залеченную руку и пристально разглядывал кончики собственных пальцев.

— Слишком много сил ушло на восстановление печатей. И ещё больше на прозябание в норе. Нужно было вызвать брата на последний бой. Не победил, но хоть ушёл в забвение быстро. Героем, а не всеобщим посмешищем.

— Это всё моя вина. Даже от моей жертвы никакого толка. Надо было тебе найти кого-то получше.

Я отвернулась и всхлипнула. Его ладонь легла поверх моей и легонько сжала.

— Не думаю, что у кого-то другого вышло бы лучше. Легион, судьба мира, Тень — это моя вина, моя ответственность. Это я не справляюсь. Это мой отец должен был выбрать кого получше, более смелого, сильного и умного. Всё, что я могу — каждый раз расписываться в собственных неудачах, бежать и прятаться. Позволять другим умирать за себя.

Я повернула голову и разглядывала в золотистом свете его профиль. Печальный и поникший. Я незаметно коснулась губами его щеки, чтобы хоть как-то поддержать.

— Почему ты стал таким? В сказках, в историях рунопевцев ты был совсем другой. Легко разил мечом полчища демонов, учил людей мудрости, спасал всех и каждого. Ты ведь был таким на самом деле. Когда ты сражался с Легионом, я почти видела тебя прежним. Что тебя сломало?

— Нетореные тропы, — он закрыл лицо ладонью и смотрел вверх сквозь растопыренные пальцы. — Я думал, у меня хватит сил, думал, что смогу одолеть демонов и дойти до конца, изменить судьбу не только для себя, но и для всех. И я шёл, невзирая на тяготы, на тех, кого приходилось оставлять позади. Нигде надолго не задерживался, не щадил ни близких, ни даже себя. Знаешь, как трудно богу жить среди смертных, которые постоянно сомневаются в нём? Каждый день доказывать свою силу, чтобы они шли за мной и слушали меня. Нельзя показывать слабости, побыть одному, отдохнуть. Мне приходилось спасать всех, кто звал, иначе бы они сказали: «Что ты за бог, раз посмел оставить нас в беде?» Тысячи тысяч голосов страждущих разрывали мне голову. Но я терпел, держался из последних сил. Пока не иссушил себя до дна, дойдя до конца моей нетореной тропы. И знаешь, что я там увидел? Что смело моё мужество и заставило забиться в самую глубокую щель на краю света? Что переломало мне хребет и оставило мучиться в вечной агонии между жизнью и смертью?