— Забавно, мне почему-то вспомнилась сцена, когда ты занималась грубым животным сексом с Ароном, а в это время Ричард ждал тебя в саду на вашем месте.
Грудную клетку сдавила чудовищная сила. Задыхаясь, Адель открыла глаза, встретившись с яростным взглядом Неменцева. Но что-то изменилось. За яростью скрывался холодный расчёт? Или так было всегда?
Пётр отошёл, равнодушно добавив:
— Летучая мышь — маленькое существо, что очень удобно.
— Ты — скотина. Жестокий, холодный, расчётливый монстр, не способный любить.
Мужчина ответил спокойно, тщательно подбирая каждое слово:
— Как и ты, Адель, как и ты. Конечно, есть вещи, в которых мы с тобой не сравнимы, но суть у нас одна. И думать иначе — ошибка.
Она хотела возразить, хотела бросить ему в лицо обидные обличающие слова, но вдруг осознала бессмысленность дальнейших действий, какими бы они ни были.
Адель Моран и Пётр Неменцев шли вместе по дороге, ведущей в никуда.
И последние слова наёмника подтвердили это:
— Адель, я знаю, зачем ты пришла. Поблагодарить за Берка. Но не стоит. Я здесь ни при чём, я бросил твоего сына на растерзание карону, и только случайность спасла его. Я нарушил условия сделки.
Она хотела что-то сказать, но кор не позволил.
— Адель, Берк — первая причина, вторая — я. Ты хотела поддержать меня, а пыталась зацепить только для того, чтобы я не выгнал тебя сразу, как впустил. Но ты не ожидала увидеть монстра без маски. Что ж, теперь ты видела всё. Странно, но мне не жаль.
Он замолчал, затем ударил неожиданно, больно и безжалостно:
— Мы не окажемся в объятиях друг друга на шкуре у камина, как ты планировала. Уходи.
И она ушла, тихо прикрыв за собой дверь. Звук получился жалким, как и часть мёртвого сердца, что осталась в доме наёмника: раненый, никому не нужный, маленький кусочек плоти, упорно ищущий луч света в кромешной тьме.
Земля
— Он жив! — возглас Джули вновь поставил Софию с тупик.
Гаремова молча наблюдала за мечущейся по квартире подругой, периодически выслушивая причитания о том, что Моран не умер. Сколько раз Фарион повторила эту фразу рыжая бестия устала считать, важнее было другое — чувства Джули, с которыми она произносила слова. И в этом вопросе София зашла в тупик, пытаясь проникнуть во внутренний мир подруги, но сегодняшний день не был днём Гаремовой. И девушке оставалось лишь строить логические умозаключения, основываясь на прошлом опыте.
Конечно, Фарион что-то чувствовала к Морану, и не поверхностное, а глубокое и сильное, но дикое возмущение по поводу его дальнейшего существования на этой Земле заставлял Софию серьёзно задуматься.
Узнав о том, что Берк жив, рыжая бестия чуть не прослезилась, удивившись своим эмоциям. И ожидала слёз радости от подруги, но ничего подобного не случилось. Был момент, когда Гаремовой показалось, что Джули готова устранить сию несостыковку, прикончив мужчину собственными руками, лишь бы пазлы сложились в единое целое, не противоречащее схеме, выстроенной самой Фарион.
— Нет, ты только подумай, София, он жив. И, прикоснувшись к нему, да какой там прикоснувшись, я вцепилась в него, чтобы не упасть… — на несколько секунд Джули замолчала, задумавшись, затем продолжила более возмущённым голосом, — он не поморщился от боли, он вообще никак не среагировал. И сквозь одежду я не ощутила бинтов, повязок и прочего, что там положено… после такого.
Наконец, Гаремова не выдержала:
— Я вот уже битый час теряюсь в догадках: ты рада этому или нет? Умер — страдаешь, выжил — страдаешь ещё больше. Определись уже, а?
Джули остановилась посреди комнаты, внимательно уставившись на подругу, затем холодно произнесла:
— Конечно, рада. Я устала от смертей вокруг себя, да и смена начальства всегда стресс. Но дело в другом. София, пойми, он не должен был выжить.
Рыжая бестия от бессилия отпустила голову, громко застонав:
— Опять по кругу. Тебе не надоело.
— Нет, — быстро выдала Джули, продолжив мерить шагами комнату. — Ты не понимаешь главного — после того, что я видела, он не должен был выжить. Сейчас для меня это задача номер один.
И София вдруг поняла: Фарион прячется за логикой, за решением проблемы, за очередной задачкой, прячется от чувств, не желая осознавать, что смерть Морана могла означать для неё. Гаремова закусила губу, поражаясь собственной глупости и бесчувственности.
«Что ж, милая, будем играть по твоим правилам, а когда тебя накроет я постараюсь быть рядом».
Читать дальше