Юлия Гутиева - Ликвидатор

Спустя пару секунд Иванов услышал тихий рык, затем едва уловимый треск, будто тряпку рвут на части и какое-то бульканье. Валентин перестал сопротивляться. Через минуту Марья подняла лицо от головы Кулемова. Достав платок, девушка эффектно вытерла рот.

— Даже халат не заляпала. Отлично. И с потерей крови всё срастётся, благо волосы у нашего покойника густые — никто не будет искать два крошечных отверстия даже при вскрытии. В России с кадрами напряжёнка, а корпеть над вскрытием этой мрази вряд ли кто будет.

Окинув взглядом помещение, Иванова с удовольствием отметила — ничего не разбито и не сломано. Во всём нужно искать позитив.

— Вань, ты чего уставился? Клади его обратно. А наша ячейка — не 66, а 99.

Восстанавливая порядок, вампир с тоской отметил, что перепутал не только морг, но и номера ячеек.

— И как Сейма со всем этим справляется?

— Отлично справляется. Но это — не моё. И никогда моим не станет.

Через полчаса студентка с полными ужаса глазами открыла деверь и увидела красивую испуганную девушку, кутающуюся в белый халат. Счастливую воскресшую утешал Иван.

Пухлое создание, получив от Марьи строгий выговор о позорном непрофессионализме её коллег, не удосужившихся проверить недавно привезённое тело на предмет его ухода в иной мир (произнося эту фразу, Иванова поразилась собственной иронии), зашмыгало носом. На что вампир коснулась дрожащей руки и доверительно произнесла:

— Не плачь, не надо. Я знаю, ты очень старательна, я читала твоё личное дело. И обещаю, тебя не накажут. Но ты должна понимать, что распространяться о случившемся не стоит. И берегись своих коллег — люди склонны сваливать вину на других, особенно на тех, кто ниже по служебной лестнице.

Покидая морг, Марья знала все грязные тайны ни в чём не повинных коллег практикантки. Так уж устроены люди, точнее, большинство.

Зачем она сделала это? Иванова не знала. Всё прошло терпимо. Кто надо — забудет, кто надо — замнёт. У подразделения везде свои люди, и правда о периодически оживающих покойниках никогда не выйдет на поверхность, ведь жертвы выбираются тщательно, с учётом возможных связей.

Может, Иванова впервые захотела быть не просто машиной, а кем-то, кто принимает непосредственное участие в процессе. Но придумать название этому кому-то Марья не смогла. Лучший киллер ликвидатора умела чувствовать, но делала это сквозь толстый слой льда и трезвый расчёт.

Оказавшись под солнечными лучами, Иван виновато произнёс:

— Маша, об этом никто и никогда не узнает. Ведь так?

Сестра сурово посмотрела на брата:

— А ты сомневаешься?

В ответ прозвучало хмурое, унылое:

— Спасибо.

— Не за что, Иван. Не за что… Этот случай заставил задуматься о двух вещах.

Мужчина в ожидании продолжения уставился на девушку.

— Во-первых, мне никогда не было так стыдно за собственный непрофессионализм.

Иванов хотел возразить, но Марья властным жестом остановила его.

— Я должна была проверить твои… — вампир запнулась, что случалось с ней не часто. — Я взялась за работу, которую раньше не делала, я доверила её тебе. Но не виню тебя в ошибке. Виню себя… И, во-вторых, я больше никогда не буду осуждать Берка за его решения, даже в глубине души. Он был прав насчёт тебя, я ошиблась. Утешает одно — слепая вера, что твоё состояние временно.

Не дав Ивану опомниться, девушка взяла у него из рук папки с документами и грубо скомандовала:

— Пойдём. У нас ещё два дела. Уверена, всё будет в лучшем виде.

— Почему? — обиженно спросил Иван более для того, чтобы сказать хоть что-то.

— Потому, что оставшимися двумя займусь я.

Ночь накрыла московские улицы. Сегодня она была особенно тёмной. Тучи закрыли луну, представив небо чёрной жестокой бездной. А может, оно и было таковым — истинное лицо человеческих надежд, без масок и веры. Пустота… иногда светлая и безмятежная, равнодушно-ленивая, благосклонно позволяющая искать нуждающимся путь в никуда, обосновывая и замечая знаки. Пустота… мрачная и злая, несущая боль, забвение и тоску, что живёт в сердце каждого, но не всегда находит путь в мир за окном.

Джули прижалась лбом к стеклу, на несколько секунд закрыв глаза. Позади тяжёлый день. Но расслабляться рано, нельзя. Брюнетка ненавидела слово «нельзя» и его важную роль в своей жизни. Так сложилось, что судьба не дарила Фарион подарков, за всё приходилось платить, причём, всегда «вечером деньги, а утром стулья».