Наталья Лебедева - Крысиная башня

— Прекрати! — крикнула Саша, — Я согласна.

Мельник ослабил захват, дождался паузы, остановил Сашино сердце и запустил снова, заставляя бесконечно переживать один и тот же цикл.

Саша лежала в своей кровати и беззвучно плакала, а Мельник садился в поезд. Поезд назывался фирменным, но выглядел старым, и пахло здесь плохо. Когда Мельник шел по тускло освещенному проходу плацкартного вагона — приставным шагом, держа перед собой спортивную сумку, в которой лежало несколько смен белья, пара рубашек и старое черное пальто, — табло над дверью показывало плюс двадцать пять. На улице было немногим прохладнее: город не успевал остывать после дневного зноя.

Поезд тронулся, свет в вагоне погас. За окном мелькнули густо-оранжевые вокзальные фонари, потом редкие огни спящего города проплыли под железнодорожным мостом, и настала тьма, прозрачная над полями и густая в лесах.

На подушке напротив Мельника чернели короткие растрепанные волосы — там кто-то спал, завернувшись в простыню. На боковом месте бодрствовал крупный парень. Он сидел, опершись локтями на откидной столик и склонив голову над чем-то, спрятанным в огромных ладонях. Парень был так высок, что его согнутая в колене нога турникетом перегораживала проход.

Мельник отказался от постельного белья, думая, что вряд ли уснет, но незаметно для себя задремал, привалившись плечом к стенке вагона. Когда он проснулся, было холодно и тихо. Тишина стояла глухая, будто поезд завалило снегом. Сначала Мельнику показалось, что состав стоит, но он выглянул в окно и увидел, как в темноте мелькнули одинокий фонарь и вывеска пригородной платформы. Не было черных волос на подушке напротив. Никто не сидел на боковушке. Мельник поднялся на ноги и вышел в проход. Табло над дверью показывало плюс двадцать шесть, и цифры были красными, а не зелеными, как раньше.

Красные отблески падали на белые складки простыней. Люди, недавно спавшие под ними, исчезли. Никто не кашлял, не храпел, не ворочался во сне. Из купе проводницы не лился густой желтый свет. Тонко звенела где-то в пустоте ложечка в стакане чая: не в вагоне, а будто бы за окном, где бесшумно скользили огни в темноте. Отсветы льнули к стеклу, расплывались дрожащими пятнами, рассыпались хлопьями: там, за окном, как будто бушевала февральская метель, густая, колючая, подгоняемая резкими порывами ветра. В метели чудился волчий вой, темные пятна складывались то в частую, гребенку леса на горизонте, то в силуэт высокой круглой башни, то в очертания водяной мельницы с огромным колесом.

Мельнику стало холодно. На щеках, будто в мороз, стянуло кожу, сердце забилось быстро и до боли сильно. Он отступил назад и уселся, нащупав сиденье рукой, будто был слеп. Рука его коснулась спортивной сумки. Мельник расстегнул молнию, с трудом ухватив язычок замка онемевшими от холода пальцами, достал и надел пальто. Черный драп, прильнувший к телу, был теплым, будто живым. Мельник поднял воротник, запахнулся, ему стало легче. Казалось, от пальто исходит легкий запах Сашиных духов, хотя она никогда в жизни не касалась ни Мельника, ни его одежды.

Он завернулся в теплую ткань, закрыл глаза, а когда открыл их, снова увидел темные растрепанные волосы на подушке напротив.

— Все в порядке, мужик? — спросил хриплый голос. Мельник повернул голову: говорил высокий парень, сидевший на боковом месте.

— Да, все хорошо, — ответил Мельник, но вышло невнятно. Губы его онемели от холода. — Где мы?

— Скоро Москва.

— Спасибо.

Парень немного помолчал, а потом спросил снова:

— Точно все нормально? Выглядишь не очень.

— Спасибо, все хорошо…

Парень пожал плечами и отвернулся. Поезд оживал. Включился неяркий свет. Люди сползали с полок, одевались, собирали вещи, откашливались, переговаривались вполголоса. За окнами тянулся рассветный город.

— Триста шестнадцать, — не поднимая головы, сказала девушка. Красным маркером она написала на наклейке неровные цифры, оторвала защитный слой и хлестко пришлепнула номер Мельнику на лацкан пальто. Девушка была молодая, с измученным лицом, ее шелковый сарафан на тонких бретельках прилип к телу и измялся. На смуглой шее выступил мелкий бисер пота.

Очередь за Мельником была огромной. В тесном полутемном коридоре люди стояли локоть к локтю. Они маялись от жары, обмахивались тонкими листками анкет. Ассистент, следящий за порядком, оттянул ворот черной футболки и подул себе на живот, словно от этого могло стать прохладнее.