Николай Ютанов - Оборотень

— Даю слово, — сказал де ля Роббе, опуская руки, — слышите, отважный юноша? Даю слово Настоящего Разбойника, что с моей помощью вы достигнете Ущелья Красных Эдельвейсов… Все равно ведь с вас нечего взять. А теперь позвольте ваши руки.

Тремя легкими движениями разбойник скрутил путешественникам руки и намотал свободный конец веревки себе на запястье. Он поднял шпагу, свистнул бородатому помощнику и, вытащив кинжал из-под куртки Тессея, потянул пленников за собой.

Второй разбойник, как видно, был по натуре зубоскалом. Он гордо прохаживался вокруг связанных ребят, жмурился на солнце и тихо похохатывал.

В лагере их появление собрало большую толпу. Разбойники побросали костры с дымящимися тушами баранов и сбежались встречать атамана. Все шумели, брякали оружием, что-то выкрикивали. Зубоскал собрал вокруг себя компанию оборванных лесных братьев и лихо рассказывал о своем героизме, поминутно ударяя себя кулаком в грудь.

— Атаман! Что ты будешь с ними делать? — крикнул кто-то.

— Что захочу, — буркнул де ля Роббе.

— Какие красавчики! — пискнула юная разбойница, босая, в легком платье и с тяжелым пистолетом за поясом.

Атаман сумрачно оглянулся на нее. Девчонка перепугалась, шмыгнула за ствол дерева и оттуда долго смотрела вслед ребятам.

Маленькая фехтовальщица посмотрела вверх. Тощие деревья черными стрелами вспарывали голубой парашют неба. Лене показалось, что солнце напоролось на один из обожженных стволов и беспомощно трепыхается, разбрасывая золотистые искры.

— Фулли, старая крыса, где тебя носит? — гаркнул де ля Роббе, нервно дергая за веревку с пленниками.

Лена вздрогнула. Они стояли возле шикарного деревянного дома с витражами вместо оконных стекол.

На порог вышла широкоплечая, очень красивая дама с белыми распущенными волосами. Она ела черешни из большой миски. Она плевалась косточками.

— Я слушаю, — спокойно сказала красавица мелодичным голосом.

— Отведи этих зверюшек в сарай, накорми и запри. — Атаман потряс концом веревки. — И подавай обед. Да поскорее.

Де ля Роббе отвязался от пленников и быстро взбежал по ступенькам.

— Поняла, крошка? — Атаман взял жену за подбородок.

Та кивнула. Де ля Роббе хлопнул дверью.

— Мышки, — сказала Фулли и спустилась вниз. — Сюда, мышки.

Ребята нехотя зашли в сарай.

— Вот подстилка, — сказала атаманша, — вот обед.

Она поставила перед пленниками миску с черешней и пристально посмотрела на Лену. Маленькой фехтовальщице захотелось зажмуриться. В зрачках красавицы Фулли белела злоба.

— Ешьте, мышки, — негромко сказала она.

Атаманша вышла. Стало темно, как под ватным одеялом. Налетел страх.

— Руки не развязала! — со злостью сказал Тессей.

— У меня уже пальцы не двигаются, — взвинченно сказала Лена. — Ты уверен, что мы пошли по правильной дороге?

— Уверен, — сказал Тессей.

— А что скажешь ты? — спросила Лена Арианту.

— Я ничего не вижу, — невпопад ответила принцесса и вздохнула: — Ох, и попали мы…

Маленькая фехтовальщица рванула затекшие руки, но атаман чудесно знал свое дело. Лена тихо заплакала в бессильной ярости.

Тессей проснулся от скрипа. В темном квадрате дверей стояла атаманша. Принц узнал ее по широким плечам и распущенной гриве волос.

— Вставайте, красавчики, — нехорошо сказала она. — Ну!

Тессей разбудил девочек.

— Давай-давай, — прикрикнула Фулли, — шевелись!

Ребята вышли. На дворе была глухая ночь и кладбищенская тишина. Ничто не шевелилось в Разбойничьем Лесу, только хрустели голые ветки под высокими сапогами красавицы атаманши. В глубине черного, как деготь, небосвода притаился узкий месяц, круто изогнувшийся буквой «С». Месяц был стар.

Путешественники, спотыкаясь и покачиваясь от толчков Фулли, вышли к краю разбойничьего стана. Здесь, возле корявого дерева, стоял черный в темноте фургон с брезентовой крышей, запряженный четверкой лошадей.

Атаманша загнала ребят внутрь и вскочила на козлы.

— Н-но, старая рухлядь, — прикрикнула она, и фургон запрыгал по кочкам и шишкам на лесной дороге.

Под брезентовой крышей ребята оказались не одни. В одном углу кто-то сладко сопел и причмокивал губами во сне. Несколько человек связанными лежали на полу. Возле окошка в брезентовом боку фургона сидела девушка. Ее тонкий профиль четко рисовался на фоне куска бледнеющего ночного неба.