Ольга Гусейнова - Школа Делавеля. Чужая судьба

Сверяясь с картой, которую по памяти нарисовал для меня отец, я упорно шла к своей цели. Несколько часов блужданий — и я ощутила странное желание побыстрее убраться отсюда; ноги отказывались идти дальше. И чем больше я прилагала усилий, тем сильнее давила в груди непонятная тяжесть. Казалось, все внутри меня кричит об опасности, запрещает двигаться в том направлении.

Значит, я на верном пути. Через силу, ощущая панику, буквально на подгибающихся от страха ногах я шла дальше. И вдруг все неожиданно закончилось. Ушли и страх, и слабость, и паника. А передо мной открылся вид на небольшой пруд, вдоль берега заросший ряской и лилиями. Сообразив, что наконец-то дошла, нашла это место, обрадовалась, захлопала в ладоши, даже попрыгала и приглушенно повизжала от радости. Здесь можно. Все равно никто не узнает, что Лютерция Пчелка ведет себя как мужчинка.

Следуя советам отца, почерпнутым из древних фолиантов, начала обследовать пруд. Нашла повисшую над водой длинную толстую надтреснутую ветку и взобралась на нее, не выпуская из рук котомку. С трепетом заглянула в воду и обомлела. В воде отражалась не ветка и моя собственная удивленная физиономия, а берег с «другой» стороны и узкий полуразрушенный мосток. К моему разочарованию — пустой.

Весь оставшийся день я просидела на ветке, глядя в воду, но никто разумный «там» так и не появился. Мои надежды обрести новую судьбу растаяли с заходом солнца. И до последнего лучика я все смотрела в воду, моля всех известных богов о помощи. Но тщетно!

Домой я вернулась ночью. Даже явное облегчение отца, которое он не успел или просто не смог скрыть, не вернуло мне настроения. Через день привычно полетела на службу, вскочив пораньше. Опоздать на утреннее построение — значит вызвать гнев комота Шмель. А впереди целый год ожидания новой попытки попасть в другой мир.

Пройдя защитный контур, я с облегчением вздохнула. Нагнулась и уперлась руками в колени, чтобы отдышаться. Четвертый год прохожу эту магическую преграду к порталу, и, похоже, с каждым разом давление на меня становится все сильнее.

Переведя дыхание, потянулась — из-за недавней паники мышцы чуть ли не судорогой свело. Убрала с лица растрепанные, мокрые от пота золотистые пряди. Одернула кожаный корсет и юбку военной формы — в этом году равноденствие пришлось на будний день. Мне с ночного караула пришлось буквально сбежать, чтобы к рассвету добраться к порталу.

Подхватив котомку, как всегда забралась на знакомую ветку и улеглась на нее, отдыхая. С «той» стороны по-прежнему отражался покрытый ряской берег, вода и трухлявые мостки, на которых, как и предыдущие три раза, никого не было. Хотя в прошлом году в «тех» краях побывали лешак с кикиморой. Не замечая меня, они решили предаться разврату, а я, открыв рот от удивления — пусть и ждала свою замену, но все равно было неожиданностью кого-то там увидеть, — наблюдала за парочкой. А потом, спохватившись, смутилась и неслышной тенью скользнула с ветки на берег. Слышать их игрища слышала, но хоть не видела. Умом-то я понимала, что вряд ли кто такой же неприкаянный, как я, появится там во время разгула лесных жителей, но заставить себя уйти до заката не смогла.

Три года тщетных надежд и ожиданий притупили неуверенность и страх. Кажется, я уже сюда как на службу шла, исполняя свой долг. И каждый раз по возвращении во мне по кусочку умирала надежда на личное счастье. Папа все видел, но чем он мог помочь? Мама в прошлом году тоже узнала о цели моих отлучек. В первый момент ругалась и орала как оглашенная, а потом, словно сдувшись, резко успокоилась и неожиданно… расплакалась. Потом мы втроем сидели обнявшись, и я впервые за много лет чувствовала нас полноценной семьей. Если завтра я снова ни с чем вернусь домой, уверена, мама прикроет меня перед Реганой Шмель. Хоть это радует.

Держась за ветку одной рукой, я от нечего делать свесила ногу и поболтала ею. Потом, дотянувшись до воды, погрузила туда ладонь и лениво наблюдала за расходящимися кругами. Вообще, удивительно смотреть в пруд и видеть не илистое дно и рыбок, а залитый солнцем берег и одинокий, забытый всеми, мосток в никуда.

На «моей» ветке поселилась осиная семья, свила гнездо, вокруг которого постоянно туда-обратно сновали маленькие труженицы. С ними пришлось отдельно договариваться еще в первый раз, мол, я здесь просто лежу и ничем не угрожаю их дому. Пьянящие ароматы трав, цветов и нагретой солнцем земли витали в воздухе, способствуя покою и умиротворению на лоне природы. Недолго сопротивляясь, я задремала под мерный шелест листьев на легком ветерке и жужжание ос…