Ольга Погодина - Обитель духа

Сейчас Ицхаль боролась с соблазном снова его использовать. Но без крайней надобности этого делать нельзя, – может быть, Церген слепо повторила слова своей предшественницы, и опасность давным-давно миновала, а может быть…

Ицхаль в очередной раз пробежала пальцами по хрупким страницам. Да, там есть заклинание и на этот случай. «Шлем невидимки» – так оно называлось. И, конечно, не делало человека невидимым, вопреки своему названию. Но те, кому не стоило о нем помнить, забывали, кто мог узнать – рассеянно проходили мимо, кто мог сказать неосторожное слово – теряли голос в этот самый момент. Воистину «Шлем невидимки» был нужным. Заклинание было совсем коротким и не требовало каких-то особенных приготовлений – только имя того, кого оно оберегало, и немного сосредоточенности. Ицхаль подумала, что ей стоит выучить его наизусть. Вообще заклинания всегда трудно заучивать – такова природа магических слов, которая предохраняет их от слишком быстрого распространения. Обычному, нетренированному человеку вообще практически невозможно их запомнить и даже прочитать с листа – он всегда будет ошибаться, не так произносить то один, то другой слог, забывать ударения. Отличие подготовленного мага в том, что он знает о том, что прочесть заклинание, а тем более запомнить его, следует с отдачей частички своей личной силы в обмен на это. И чем мощнее заклинание, тем больше силы оно забирает. Заклинания Желтого Монаха были самыми сильными из тех, которые ей доводилось слышать и ощущать.

Хотя ей самой это заклинание вряд ли пригодится. Ицхаль с сожалением вернула свитки на место. Это Ургах, и всегда рядом да найдется какой-нибудь хотя бы более или менее одаренный богами человек, чтобы распознать узор. И тогда опять возникнет слишком много вопросов у ее брата. И она может потерять все, что имеет, из-за собственной глупости. Нет. Она воспользуется свитками только тогда, когда действительно не будет иного выхода. А появление Горхона в ее спальне – не катастрофа, а всего лишь неприятность. Она все сможет объяснить.

Солнце уже окрасило горные вершины розовым и вот-вот готово хлынуть в долину золотым потоком. Ицхаль поняла это по игре теней на створках ставен и распахнула их, наслаждаясь солнечным светом. В такое чудесное утро ей хотелось прогнать все свои тревожные мысли прочь.

Комната вдруг стала тесна ей, и Ицхаль поймала себя на том, что ищет для себя какой-нибудь повод покинуть свое привычное, но несколько мрачноватое обиталище. Иногда – особенно когда брат в очередной раз отказывал ей в просьбе покинуть столицу – Ицхаль ненавидела его, словно каменную клетку. Но иногда эта же комната казалась ей домом, успокаивающим и уютным. Человек удивительное существо, способное относиться к вещам по-разному в зависимости от настроения. И изменять их – тоже.

Что же из длинного списка дел ей сегодня сделать? О! Ицхаль виновато поморщилась. Как хорошо, что у нее появились мысли о чем-то другом, кроме своего сына! Иначе бы она совсем забыла о своей обязанности отдать последний долг своей старой кормилице. Элира еще до отъезда говорила ей, что та заболела. Дела школы и ее собственные, конечно, куда важнее… Но могут подождать. А старая Деша может умереть в любое мгновение.

Она выкормила их, всех четверых, эта иссохшая женщина, перед ложем которой Ицхаль предстала некоторое время спустя. Как обычно бывает, судьба была к Деше безжалостна, и Ицхаль поняла это только теперь, когда заставила себя прийти сюда. Честь быть кормилицей князей Ургаха имела цену.

После того как Деша закончила нянчить Ицхаль, она была уже немолода. Сама ли она приняла решение принять обет, или ее вынудили, Ицхаль так и не знала, – тогда она была занята совершенно другим, а потом ей самой было слишком невыносимо. Еще позже она попросту боялась слишком часто видеться с Дешей – это могло только повредить этой доброй недалекой женщине, учитывая подозрительность ее брата. Много было причин, по которым она отклоняла редкие записки, которые присылала ей старая нянька. Наверное, все они были убедительными…

Но сейчас, когда, совершив этот незапланированный, странный даже для нее поступок, Ицхаль прошла по каменным коридорам школы Бгота, вызывая удивленные взгляды послушниц, и опустилась на ложе рядом со старой умирающей женщиной, она увидела в ее выцветших глазах такую радость, что у нее – что было совсем уж неожиданно – выступили на глазах слезы.

– Моя девочка, – улыбнулась ей Деша. – Я так долго ждала тебя.