Ольга Погодина - Обитель духа

Эсыг вздыхает, переводит дух. В тишине потрескивает костер. Чурки стали алыми и прозрачными, выплескивают вверх языки синеватого огня, и искорки уплывают вверх, к беззвездному темному небу.

– И что же? – хором спрашивают Тургх и Илуге, оба захваченные рассказом.

– А то, что и красть надо умеючи, – говорит Эсыг, резким движением бросая щепку в костер. – Узнал я Сэчена по поясу – он у него приметный, с круглыми бронзовыми бляхами был. Хвать за пояс-то – и к своим что есть силы! А только как отъехали, – смотрю, кровища мне в сапог до отворота залилась. Полоснул-таки его кхонг топором по шейной жиле…

– А что дальше?

– Что – дальше? Мстить пошли, – кривится Эсыг. – А вождя нет, так что? Как глупцы, в ихние горы сгоряча полезли. Двенадцать воинов положили, а кхонгов не достали почти совсем. Потому как лезть за ними на ихние горные тропы, да не зная ходу наверняка, – большая глупость.

– И так все и закончилось? – разочарованно тянет Тургх.

– А ты думал, что есть только истории, в которых мечом махнул – и семерых уноси? – невесело усмехнулся Эсыг. – Нет, брат, жизнь наша по воле Вечно Синего Неба такова, что крови, грязи и глупости в ней куда больше, чем славных побед…

– Двенадцать воинов. А с их стороны? – спросил Илуге.

– Ну, может… семь… восемь-то они потеряли, – неохотно ответил Эсыг. – Они, кхонги то есть, таковы, что сами на рожон не лезут, но и ты к ним не суйся, значит. Не одни мы такими глупцами были, кто спящего медведя за дохлого принял.

– А ногу ты тоже… так потерял?

– Тоже, – жестко отвечает Эсыг. – Только по еще большей глупости. А теперь спать, голодрань, не то завтра хлыстом поднимать буду!

Несмотря на угрозу, Илуге долго лежал без сна. От рассказа оставалось ощущение горечи. Хотелось, чтобы все было по-другому. Чтобы отбили коней, отобрали топор и вернулись славными багадурами. Он бы хотел быть героем такой истории, а не той, где можно стать одним из тех двенадцати. Хотя в бою, Эсыг много раз говорил, ни о чем таком не думаешь. Все просто: убей – или будешь убит. Степной закон. Много зим.

А ему и этого не дано. Но уж лучше быть убитым в бою, чем всю жизнь гонять по степям чужое стадо. Мысль о том, что он никогда не сможет стать даже простым воином, была невыносимой. Надо что-то делать! Убежать, или спасти жизнь толстому ненавистному хозяину, или достать Луну с неба – хоть что-нибудь! Уже засыпая, Илуге видел себя во главе огромного войска, с бронзовым рогатым шлемом на голове. Он вытянул руку, и всадники широкой лавиной скатились с холма, заколыхались бунчуки, заревели тысячи глоток…

А ночью небо наконец взорвалось невиданным дождем. Грозы осенью большая редкость, но, видимо, что-то разгневало Старика, – молнии сыпались на землю одна за другой с сухим треском, гром грохотал прямо над головами так, что, казалось, каменные плиты вот-вот обвалятся им на головы. Во вспышках молний Илуге удалось разглядеть обезумевших животных, разбегающихся куда глаза глядят. Костер потух, залитый водой, потоком текущей сверху. Вода была ледяной. А потом все они услышали то, что больше всего не хотели услышать. Волчий вой – глухой, почти неразличимый за звуками бури. Это значит, что хищники, рыскавшие вокруг стада, почувствовали удобный момент для нападения.

– На коней! – взревел Менге, вылетая под дождь в одной безрукавке. Илуге только втянул голову в плечи, когда холодные струи обрушились на него. Коня было поймать нелегко, хоть любого, – чуя запах волка, они беспорядочно метались, вскидываясь на дыбы и добавляя к какофонии звуков тревожное ржание. Вой слышался с севера долины – скорее всего волчья стая попытается отогнать в пустоши часть овечьей отары. Илуге наконец удалось влезть в седло. Он ударил коня пятками, вытащил из-за пояса хлыст: уж с чем, с чем, а с хлыстом он умел обращаться, это было единственное оружие, которое ему обычно дозволялось иметь. Кроме того, Менге хоть и торопился, а успел сунуть ему в руки лук и колчан, – рабам, может, оружие и не позволено, но в такой момент мало ли… Правда, стрелять ему доводилось редко, так что в такой темноте он сможет попасть во что-нибудь, только стреляя практически в упор. Головня в руке Илуге зашипела и погасла под потоками воды, и он со злостью отбросил бесполезную деревяшку. Плохо дело. Факелами они бы легко отогнали волков. А так, в темноте, хищники почувствуют свое преимущество. И если их много…

Протяжный, многоголосый вой раздался на этот раз совершенно отчетливо. Что-то впереди заметалось, донеслось испуганное ржание. Илуге несся со всей возможной скоростью, почти полностью положившись на инстинкты лошади. Наконец, он различил смутный силуэт, и одновременно до него донеслось глухое мычание, – должно быть, волки обложили корову, и Менге пытается их отпугнуть.