Марина Козинаки: По ту сторону реки. Ярилина рукопись

Спина затекла, и он лег на траву, продолжая играть чудесную мелодию. Мысли его замедляли ход – лучше всего было отвлечься, не думать ни о чем… Бежало время. Верные ноты сами всплывали в памяти. На обычно бесстрастном лице его иногда мелькало неясное выражение, похожее на мимолетную грусть, и тогда мелодия становилась чуть печальней…Вот он снова превратит обычную воду в целебный эликсир: благодаря одному этому обряду он может стать знаменитым и уважаемым колдуном! Но какая темная тайна свела все дороги так, что он стал способным оживлять воду… и ведь если эта тайна всплывет наружу, то никаким «уважаемым» ему уж точно не стать!

– Ну же! Лезь в воду! Раздевайся! – послышался девичий смех и всплески воды.

Сева встрепенулся, открыл глаза и сел. Музыка прервалась. Сквозь плотное сплетение ветвей ему удалось разглядеть, что на узкой полоске берега стояла так и не раздевшаяся девушка и, смеясь, качала головой. Раньше он ее не видел.

– Я не хочу купаться. Холодно! – Она несколько раз оглянулась, будто бы к чему‑то прислушиваясь.

– Что ты, вода как парное молоко! Скорее залезай, – закричала пышнотелая купальщица с короткой стрижкой и подняла стену брызг.

– Нет. – Нежелающая купаться смеялась, но, как показалось Севе, была тверда в своем решении.

Он отложил в сторону дудочку и постарался присмотреться. Ночь была черная, луна светила слабо, бросая на вершину холма тусклый одинокий луч, и берега реки почти не было видно. Девушка, скорее девочка, была одета во что‑то светлое, вроде бы короткое платье. Выглядела она нескладно: среднего роста, худая, с тонкими ножками, как у молодого олененка, – словом, обычная городская девчонка, но, несмотря на все это, Сева ощутил странное оцепенение. Она стояла, сложив руки на груди, окруженная темными расплывчатыми пятнами листьев и веток, сумрачными редкими бликами воды, и Сева в течение нескольких минут не мог пошевелиться.

Наконец он опять поднес дудочку к губам. Он заиграл, мысленно шепча: «Снимай же одежду, снимай одежду, снимай – не порти мне обряд!» Ему, как сильному Воздушному Магу, нужно было лишь приказать, чтобы заставить ее подчиниться, но девушка осталась стоять неподвижно. Почему?

Он сосредоточился на ее руках и стал приказывать им взяться за подол платья (или что там было на ней?) и тянуть вверх. В висках застучала кровь, реальность сделалась похожей на сновидение. Девушка сжала в кулачках ткань подола. Дыхание его стало немного тяжелее. «Ну, давай, вверх, вверх». Руки ее дрогнули, а его охватило странное волнение. Нужно справиться с собой, таких эмоций допускать было нельзя! Сева откинулся на траву и несколько секунд лежал неподвижно, успокаиваясь. Чертова девчонка не хотела подчиняться, выбив его из равновесия.

– Ну ладно, ладно. Только я не буду раздеваться!

Он снова сел.

– Надеюсь, ты не в платье собираешься купаться? И чего ты вообще боишься? Стесняешься? – снова подала голос ее пышнотелая спутница.

– Нет, просто не хочу участвовать в массовом сумасшествии! Почему именно сегодня вы решили плавать раздетыми? – Она смеялась и снимала платье через голову. На ней был купальник.

«Купальник! – подумал с возмущением Сева. – Еще не хватало! Как заставить его снять? Наверняка там сплошные завязки!»

– Сегодня праздник Ивана Купалы. Это же очень весело. В старину было принято молодым девушкам купаться раздетыми в эту ночь.

– Нет, было принято одну из них топить – это был дар Водяному, нам в школе об этом рассказывали, – ответила она.

– Какой ужас! – воскликнула пышнотелая и рассмеялась.

Девушка в купальнике, озябнув, потерла одной рукой другую и подошла к краю берега. Она коснулась пальцами кромки воды, и тут произошло сразу несколько вещей.

Над водой поднялся тонкий розоватый туман, которого, конечно, не могли видеть купальщицы, это значило, что ее животворящая способность была полностью восстановлена. Но девушка‑олененок вдруг упала на прибрежный песок и истошно закричала. В ту же секунду ей стали вторить голоса лесных птиц.

Сева встал, чтобы увидеть, что происходит внизу. Девушки уже окружили юную подружку на берегу, а она кричала и билась, странно выгибая тело.

Над Севиной головой пролетела стая птиц, за ней еще одна. Птицы кружили над группой мокрых девушек, отвечая кричащей девочке оглушительным писком.

Он не знал, что делать. Замешательство длилось, казалось, очень долго. Как будто прошла целая вечность с той секунды, как девочка зачаровала воду своим прикосновением, и до того, как он бросился вниз по склону к реке. Сева понятия не имел, как помочь несчастному созданию. И хоть с самого детства его готовили как будущего лекаря, такое он видел впервые.