Анна Стриковская: Бегом за неприятностями!

Магистр Сарториус сидел у себя дома за чашкой ароматного травяного чая, сдобренного толикой настойки, которую готовила его бессменная экономка. Он с удобством расположился в большом глубоком кресле. Чтобы не вставать, придвинул его к окну, а рядом на чайном столике расположил все, что могло понадобиться: чайник на спиртовке, баночки с заваркой, мед, варенье, пышные булочки в плетеной корзинке и масло в серебряной масленке. С другой стороны на большом письменном столе стояли ящички с луковицами цветов, валялись пакетики с семенами и каталог растений.

Магистр был страстным садоводом. С тех пор как пятнадцать лет назад он покинул королевскую службу, все свое время отдавал созданию сада гармонии. И вот сегодня он наконец почувствовал, что его творение близко к завершению. Для того магистр и устроился так уютно у окна, чтобы еще раз посмотреть на сад взглядом со стороны и понять: чего в нем не хватает? А может быть что-то лишнее? Когда он купил этот дом в десяти лигах от столицы, здесь был заросший лопухами и бурьяном пустырь, по которому и ходить-то страшно было: ничего не стоило оступиться и сломать ногу. Что, собственно, и случилось с его тогдашней кухаркой. А теперь…

Он не стал бороться с неровностями почвы, а использовал их. В особо глубокие ямы посадил кусты и деревья, сложил из камней подпорные стенки, устроил пруд, отведя протекавший поблизости ручей, высадил великое множество разных растений, которые цвели круглый год посменно друг за другом, меняя сад до неузнаваемости. Огромные валуны соседствовали здесь с ровными лужайками, густые цветущие заросли оттенялись изумрудной травой. Магистр ненавидел принуждение, поэтому выбирал растения для своего сада очень придирчиво и находил для них места, где тем было бы уютно расти и цвести. Пятнадцать лет назад ему пришлось по крупинке перебрать всю землю на этом участке и найти место каждой травинке. Сейчас ничто об этом не напоминало, казалось, все это великолепие существовало всегда. В его саду не было геометрически правильных форм, скамеек, беседок, мощеных дорожек и фонариков. Разбросанные там и сям плоские камни, несколько валунов в ручье и по его берегам, поваленное дерево, скрытые за растениями подпорные стенки из поросших мхом камней составляли его архитектуру. Даже громаду дома Сарториус умудрился спрятать за вьющимися по его стенам плющом, хмелем и диким виноградом. Казалось, этот уголок девственной природы был таким изначально. Магистр не просто любил, он обожал свое детище. Немногочисленные гости восхищались садом, особенно осенью, когда каждый куст вспыхивал своим особым ярким цветом, от лимонно-желтого до темно-фиолетового. Но таким, каким видел его магистр сегодня, его творение могли бы оценить только отдельные персоны, обладающие поистине тонким вкусом. Например, его давний друг магистр Авессалом, который пропал неизвестно где много-много лет назад. Он так же как Сарториус тонко чувствовал природу и мог бы понять неброскую красоту весеннего сада, в котором еще не начали цветения деревья и кусты.

Сейчас, ранней весной, преобладающим цветом здесь был зеленый. Немного серого — камни, немного коричневого — почва, и много-много оттенков самого прекрасного цвета, на который глаза Сарториуса не уставали любоваться. Несколько ярких брызг первоцветов только усиливали общее впечатление.

Магистр полюбовался своим творением, отхлебнул еще пару глотков из чашки и задумался: чем украсить лужайку перед домом? Оставить как есть, или сделать-таки цветочные часы, как он планировал в прошлом году? Он отвернулся от окна, взял ящик с луковицами и начал их перебирать, прикидывая, какие из них достойны того, чтобы быть включенными в композицию часов. Вдруг краем глаза заметил, как за окном мелькнуло что-то непонятное. Оставив луковицы, он обернулся, да так и застыл, раскрыв рот. И тут же понял: более восхитительного украшения на этой лужайке не было и больше никогда не будет.

Недалеко от большого валуна прямо на траве сидели две девушки. Вернее, одна сидела в странной расслабленной позе, подобрав под себя ноги, вторая же стояла перед ней на коленях и простирала руки вверх и в стороны, оглядываясь по сторонам. На лице ее был написан неподдельный восторг. Магистр не мог оторвать взгляда: девушки были прелестны. В то же время совершенно очевидно: они не принадлежат этому миру и скорее всего вообще не люди. Лица, одежда, все говорило о том, что красавицы прибыли издалека.