— Ты смог сказать правду, коротышка! — обрадованно воскликнул Ффлевддур,— Клянусь Великим Белином, ты уже подрос немного! В моих глазах, конечно.
Гвидион вышел вперед и положил руку на плечо Та-рену.
— Скоро наступит наше время,— тихо сказал он — Утром мы отправляемся. Готовься, Помощник Сторожа Свиньи.
Этой ночью Тарен спал урывками. Радость, которая только недавно заполняла все его сердце, постепенно куда-то улетучилась, растаяла, упорхнула, как легкая птица в сверкающем оперении, птица, которую не приманишь лишь мановением руки. Даже мысли об Эйлонви, о счастье, ожидающем его в Стране Вечного Лета, не могли вернуть утраченную радость.
Наконец он поднялся с подстилки и встал у окна, беспокойно всматриваясь во тьму. Костер Сыновей Доны догорел, и лишь изредка вспыхивали угасающие угольки. Полная луна превратила спящие поля в море серебра. Из-за холмов возник далекий и слабый голос. К нему присоединился второй и третий, затем другие. В этом разноголосье родилась, полетела над полями песня. У Тарена заныло сердце. Только один раз, давно, в королевстве Красивого Народа он слышал такое пение. Эта песня была еще нежнее, еще проникновеннее. Она разрасталась, ширилась невидимым потоком в дрожащем воздухе. Мелодия становилась явственней. Чудные звуки словно бы заслонили серебряный свет луны, и уже только их слышал и словно бы видел Тарен. Внезапно песня оборвалась. Тарен застонал от сознания, что уж никогда он не услышит ничего похожего. Земная песнь не прозвучит для него. Дверь скрипнула протяжно и мелодично. Теперь Тарен уже не понимал, наяву ли слышит этот звук или он мерещится и возник в его затуманенном полудремой мозгу.
— Что, не спишь, мой цыпленок? — прошелестел голос у него за спиной.
Он быстро обернулся. Свет, вдруг наполнивший комнату, ослепил его. Когда зрение прояснилось, он увидел три высокие стройные фигуры. Две в платьях переливающихся цветов — белого, золотого, пылающе-алого, одна —
в плаще с капюшоном глубокого черного цвета. Драгоценные камни сверкали в косах первой незнакомки. Шею второй обнимало ожерелье из сияющих белых бусин. Тарен видел их необыкновенно красивые и спокойные лица. И, хотя капюшон скрывал лицо третьей гостьи, Тарен почему-то твердо знал, что она не менее прекрасна.
Не спит и не говорит,— сказала гостья, стоявшая посредине.— Завтра, бедняжечка, вместо того чтобы плясать от радости, он будет зевать.
— Ваши голоса... я хорошо их знаю,— сказал, запинаясь, Тарен. Голос его сел, и он мог только еле слышно шептать.—Но ваши лица... Да, однажды я их видел, в далекие прошедшие времена, в Болотах Морвы.И все же вы не те же самые. Ордду? Орвен? Оргох?
— Конечно, это мы, мой гусенок,— ответила Ордду.— Хотя ты прав. Прежде, при первых наших встречах, мы были не в лучшей форме.
— Но вполне годились для наших целей,—глухо из глубин своего капюшона произнесла Оргох.
Орвен тоненько, по-девичьи, хихикнула и принялась играть своими бусинами.
— Ты не должен думать, что мы выглядим уродливыми старыми каргами все время,— сказала она.— Только тогда, когда это нужно.
— Почему вы пришли? — начал Тарен, все еще сбитый с толку такими знакомыми словами и шуточками волшебниц и неожиданно прекрасным обликом их — Вы тоже отправляетесь в Страну Вечного Лета?
Ордду покачала головой.
— Мы отправляемся, но не с тобой. Соленый морской воздух вреден Оргох. Он кружит ей голову и сильно действует на аппетит, то есть усиливает его. А мы идем... как бы тебе объяснить... куда глаза глядят... и где ничьи глаза нас не углядят.
— Ты больше не увидишь нас, и мы тебя тоже,— добавила Орвен почти с сожалением.— Мы будем скучать по тебе. Ну, насколько мы это умеем делать. Оргох в особенности... при ее-то аппетите... впрочем, это не важно.
Оргох недовольно фыркнула. Ордду тем временем развернула кусок ярко сотканного полотна и протянула его Тарену.
— Мы пришли, чтобы принести тебе это, мой утенок,—сказала она.—Возьми и не обращай внимания на ворчание Оргох. Ей придется проглотить свои разочарования... и питаться лишь воспоминаниями... если сумеет.
— Я видел это на вашем ткацком станке,— сказал Тарен, недоуменно разглядывая полотно — Почему вы отдаете это мне? Я не просил его у вас и не могу заплатить за него.
— Оно твое по праву, моя малиновка,— ответила Ордду.— Это полотно действительно сошло с нашего ткацкого станка, если уж ты настаиваешь. Но по-настоящему это ты соткал его.
Читать дальше