Маргарет Уэйс - Назад в Лабиринт

– А Эпло и его спутники?

– Нет, предводитель, нет! Эпло предупреждал меня… Он предупреждал Ксара… – Мейрит замолчала.

– И что же Повелитель Ксар? – мягко спросил ее Вазу.

“Им движет зло…” Мейрит покачала головой.

– Прошу тебя, предводитель, сейчас не время! Змеедраконы уже в пещере! Они хотят убить Эпло…

– Сначала им придется найти его, – сказал Вазу. – И может статься, что эта задача окажется им не по зубам. Но ты права. Нам нужно торопиться.

Предводитель сделал жест рукой, и улицы, которые казались Мейрит пустынными и сонными, неожиданно заполнились народом. Не удивительно, что она их не замечала. Они все были закутаны в плащи, чтобы спрятать предупреждающее свечение рун на коже. По знаку Вазу патрины оставили свои укрытия и начали бесшумно пробираться к пещере. Вазу взял Мейрит за руку, быстро начертал несколько рун. Магические знаки, красные и синие, окружили их. А потом осталась только темнота.

Эпло лежал на соломенном тюфяке, вглядываясь в тени наверху. Потолок, как и стены этой маленькой тесной пещеры, был сплошь покрыт магическими знаками, чуть заметно мерцавшими красным и синим свечением. Они, да еще четыре факельных камня по углам камеры, были единственными источниками света.

– Отдыхай, пес, – сказал он собаке.

Пес был встревожен, уныло слонялся по камере из угла в угол, и это начало раздражать Эпло. Он опять приказал псу угомониться. Пес повиновался, растянувшись рядом с ним. Но хотя он и лежал смирно, голова его оставалась поднятой, торчащие уши прислушивались к различимым только для него звукам. Время от времени он издавал глухое рычание.

Эпло успокаивал его как мог, гладил по голове, говорил, что все в порядке.

Если бы кто-то мог вот так же погладить по голове его, сказать ему те же слова! Ждать ободряющих слов от своих товарищей не приходилось.

Альфред был увлечен камерой, магическими знаками на стенах, заклинанием, которое сводило все вероятности к единственной вероятности, что вероятностей нет. Он задавал бесчисленные вопросы, разглагольствовал о том, как это все великолепно придумано, пока Эпло не заявил, что ему нужна еще только одна вероятность – чтобы в камере было окно, в которое он выбросит Альфреда.

К счастью, в конце концов сартан уснул, растянувшись на своем тюфяке, и сейчас тихонько похрапывал.

Хаг Рука не проронил ни слова. Он сидел напряженный, с прямой спиной, как можно дальше отодвинувшись от светящейся стены. Кисть его левой руки постоянно то сжималась, то разжималась. Время от времени он машинально подносил руку ко рту, как будто держал в ней трубку. Но тут же вспоминал, ругался, снова клал руку на колено, где она и лежала, сжимаясь и разжимаясь.

– Ты мог бы пользоваться трубкой, – посоветовал ему Эпло. – Она будет настоящей, пока тебе ничего не угрожает.

Хаг Рука покачал головой, сердито буркнул:

– Никогда. Я знаю, что из этого выйдет. Если я возьму ее в рот, то почувствую вкус крови. Будь проклят тот день, когда я увидел этот кинжал!

Эпло вытянулся на своем тюфяке. Заточенный во “временной колодец”, он был узником этой камеры, но его мысли могли свободно бродить за ее пределами. Хотя радости от этого было мало. Его мысли следовали по одному и тому же кругу, никуда не продвигаясь, возвращаясь к началу.

Мейрит предала его. Она собиралась отдать его в руки Ксара. Чего и следовало от нее ожидать. В конце концов, ее послали, чтобы убить его. Но если так, почему она не попыталась это сделать, когда у нее была такая возможность? Они были квиты. Она спасла ему жизнь. Закон не был бы нарушен, если это и имеет для нее какое-то значение. Может быть, это была простая отговорка. Почему изменились ее планы? И теперь Ксар собирается прибыть за ним. Он нужен Ксару. Почему? Но не все ли равно? Мейрит предала его… Он поднял глаза и увидел перед собой Мейрит.

– Эпло! – облегченно выдохнула она. – Ты жив! Ты жив!

Эпло вскочил, непонимающе глядя на нее. И внезапно она оказалась в его объятиях, он в ее объятиях, и ни он, ни она не понимали, как это вышло. Собака, чтобы не оставаться в стороне от событий, толкалась между ними.

Он прижимал ее к себе. Все вопросы стали ненужными. Ничто не имело значения. Ни предательство, ни опасность, приведшая ее сюда. В этот момент Эпло с радостью благословил бы эту опасность. Ему хотелось, чтобы это мгновение остановилось и чтобы не было вероятности, что оно когда-нибудь закончится.

Знаки на стенах камеры вспыхнули и погасли. В центре камеры стоял Вазу. Заклинание было снято.