Кэтрин Куртц - Дерини. Трилогия [ Возрождение Дерини. Шахматы Дерини. Властитель Дерини]

— Расслабьтесь и закройте глаза, как учил вас Морган, — сказал он. — Откройте мне свои мысли.

Дерри повиновался, а Келсон, сжав губы, начал сосредотачиваться — и вот уже малиновая аура возникла вокруг медальона. Малиновое смешалось с зеленым — это чары Келсона сошлись с чарами Моргана. Когда свечение исчезло, Келсон опустил руки и выдохнул. Серебряный медальон блеснул на голубом плаще Дерри.

— Что ж, от этого может быть толк, — полуулыбнулся Келсон, глядя на медальон. — У вас точно нет в роду Дерини, Дерри?

— Нет, государь. Думаю, это и Моргана удивляет. — Он улыбнулся и опустил глаза. — Как он, государь? Вы ему сказали?

Келсон покачал головой.

— Зачем? Чтобы доставить ему еще большую печаль? Он и так уже едет сюда. Получается, опять едет на похороны, как тогда к моему отцу. Пусть хоть в дороге не беспокоится.

— Хорошо, государь. А когда я найду эту Бетану — доставить ее сюда?

— Да. Я хочу знать, какова во всем этом ее роль. Но будьте осторожны. В ее колдовство уже вкралась ошибка, умышленная или нет — посмотрим. В общем, лучше пусть умрет она, чем вы, если придется выбирать.

— Я буду осторожен, — улыбнулся Дерри.

— Что ж, тогда все. — На губах Келсона мелькнула печальная улыбка. — Вам пора идти.

— Сию минуту, государь.

…Келсон, как только Дерри выскользнул из комнаты выполнять его поручение, вновь обратил взор на горестную сцену. Отец Ансельм стоял на коленях вместе с семьей и ближними слугами, и воздух оглашали слова литании:

«Kyrie eleison Christe eleison Kyrie eleison

Pater noster, qui es in coelis».

Король, опустившись на одно колено, слушал их, вспоминая тот день, когда он так же стоял у мертвого тела отца в Кандорском ущелье, тоже умерщвленного с помощью магии. И слова эти было так же тяжело слышать сейчас, как и пять месяцев назад.

— Во царствие свое пришли их, Господи…

И да сияет над ними свет невечерний…

Келсон вздохнул, встал и вышел из комнаты, словно пытаясь уйти от всепроникающего голоса смерти. Эти слова придется услышать еще раз через два дня, и это едва ли будет легче, чем теперь.

Едва ли вообще когда-нибудь это будет легко.

Вечером того же рокового дня, когда Келсон скорбел, а Морган с Дунканом спешили к месту плача, Гвиннедская Курия в, Дхассе все заседала.

Лорис собрал своих епископов в большом Зале Курии в центре дворца: недалеко отсюда этой ночью было провозглашено отлучение. Но хотя сессия шла весь день, с небольшими перерывами для трапезы, до принятия решения было так же далеко, как и в начале.

Два человека завели Курию в тупик, а именно: Ральф Толливер и Вольфрам де Бланнет, одни из двенадцати странствующих Гвиннедских епископов без определенной епархии. Толливер был не согласен с самого начала сессии — ведь отлучение Корвина ударило бы и по нему. Но именно Вольфрам расстроил дело окончательно.

Суровый старый прелат явился в середине утреннего заседания, вместе с семью собратьями, напуганными тем, что вопрос об отлучении Корвина обсуждается всерьез. Появился он с большим шумом, и пока дряхлые, вялые епископы собирались с мыслями, их противник успел произнести речь, решительно не соглашаясь с тем, что задумал Лорис против Корвина. Да, корвинский герцог (как согласились вчера Арилан с Кардиелем) заслужил наказание за то, что учинил в церкви Святого Торина, как и его кузен Дерини, который столько лет скрывал свое истинное лицо под маской священника, — тоже. Но наказывать целое герцогство за грехи правителя, к тому же когда сам он уже соответствующим образом наказан — что может быть глупее!

И тут начались дебаты. Кардиель и Арилан, понимая, как далеко может зайти вспыльчивый старик Вольфрам, держались пока в стороне, чтобы не выдать своих намерений раньше времени. Оба понимали, что споры, вызванные речью Вольфрама, помогут им найти возможных союзников, а это, в свою очередь, подскажет, как действовать дальше.

Арилан механически постукивал пальцами по столу, пока старый епископ Карстен разглагольствовал о каких-то запутанных статьях канонического права, имеющих отношение к делу.

Вольфрам, конечно, поддержит того, кто выступит против отлучения, и это значит, что он, когда настанет время, будет на стороне Кардиеля. Из его семи собратьев Сивард и простодушный Гилберт могут тоже поддержать их; трое — скорее на стороне Лориса, и двое колеблются. Из старших епископов двое: Браден и Ивор — соблюдают осторожный нейтралитет; это было видно по выражению их лиц во время дебатов. Однако Лацей и Креода пойдут за Лорисом, как и этот хриплоголосый старый Карстен. Карриган, конечно, человек Лориса с самого начала, поэтому из старших епископов остается только Толливер. К счастью, с ним нет никаких вопросов.