Пирс Энтони: Хтон. [Дилогия "Атон": Хтон. Фтор]

Когда Кристина увидела, что поймана, она принялась напевать какую-то мелодию. Заключительная уловка: невинный, безразличный напев, будто она одна. Это должно было подвигнуть его на последний шаг.

Вместо этого его отбросило назад, и весь пыл в один миг улетучился. Звучала прерванная песня!

Кристина увидела: что-то не так.

— В чем дело, Атон?

Он отвернулся:

— Уходи, Кретинка. Ты совсем не та женщина, которую я хочу.

Потрясенная и разгневанная она убежала. Атон прислушался к звуку ее шагов — шлепанье босых ног в завывающем ветре. Они складывались в мелодию прерванной песни.

«Злоба, — подумал он. — О Злоба, неужели ты никогда меня не оставишь?»

Это был, конечно, сон, но лишь Атон знал это. Увлеченный иллюзорным соблазном, он по глупости обо всем забыл. В его сознании он не стоял один в туннеле, женщина в гневе не убегала. Было поражение, да, но не полное.

Когда они пошли по мрачному туннелю, Кристина взяла его за руку. Светлая блузка и темная юбка говорили о ее фигуре лучше всякой наготы.

— Люба, — сказал он, — я хочу извиниться за случившееся. Но ты должна понять, какую боль причиняет мне эта песня. Когда…

Она потащила его за локоть. Сквозь куртку он чувствовал нежное прикосновение ее пальцев.

— Меня зовут Кристина, — сказала она.

Они свернули в боковой туннель. Постепенно расширяясь, он вел вниз.

— Твой интерес ко мне застал меня врасплох, — продолжал он, сознавая неуклюжесть своего объяснения. — Я никогда не думал о тебе как о женщине, Люба.

— Почему ты зовешь меня «Люба»? — спросила она. — Взгляни на меня, Атон. Я Кристина. Кретинка-Кристинка, пещерная девушка.

Он посмотрел на нее.

— Возможно, — сказал он. — Я не признал тебя одетой.

— Спасибо.

Он провел ее к креслу и сел рядом.

— Я не думал, что в Хтоне есть такое. У нас на «Иокасте» был театр для команды, но я ни разу туда не ходил…

Атон растерянно замолк. Ее рука коснулась его паха и расстегнула застежку брюк. Потом пальцы проникли внутрь, двинулись вниз, в поисках того, что там скрывается. Он попробовал воспротивиться, но тут обернулись люди в соседних креслах, и чтобы не выставлять себя напоказ, ему пришлось умолкнуть.

На большом экране появилась фигура. Атон сосредоточил внимание на экране. По крутой тропе взбирался человек; сильный мужчина в античном одеянии; молодой мужчина, облаченный в ниспадающие складки неопределенного цвета. Всего один мужчина, но исполненный глубокого смысла. Дорога позади него уходила по каменистому, мшистому склону — необыкновенно привлекательный пейзаж.

Картина сменилась другой. На переднем плане виднелся резкий обрыв с пугающим намеком на глубину. Тропа поднималась, словно шла через перевал: в поле зрения выделялся покатый холм, а окружающий пейзаж стушевался. Двое мужчин, поднявшись по разным склонам и встретившись на вершине, стояли лицом друг к другу. Справа — сильный молодой человек из предыдущей картины; слева — пожилой мужчина в таком же одеянии. Они то ли беседовали, то ли спорили. Рука старика была поднята в повелительном жесте.

Третий кадр более динамичный: тело юноши искривлено в яростном движении, руки раскинуты, лицо искажено. Пожилой мужчина завис над пропастью — он раскинул руки, словно по-птичьи отталкивался от воздуха — но не летел, а падал. У них произошла ссора, спор, возможно, стычка за право пройти первому. Как знать, если образы обрывочны и бессловесны? Но все было совершено — и бесповоротно. Далеко внизу находилось невидимое глазу узкое русло реки — Атон удивился, откуда он это знал.

Еще одна картина, вряд ли связанная с предыдущими: огромное животное с могучими сложенными крыльями и чувственной грудью зрелой женщины. Рот вопросительно приоткрыт, словно загадывает загадку. И все.

Невыразимый ужас охватил Атона, приступ тошноты от отвращения к чудовищу скрутил желудок и бросил в жар.

Вскоре ощущения переменились. Он глянул вниз и увидел, что к нему безжалостно, словно клещи, тянется женская рука. Нет, это был шнур — змееподобный, кроваво-красный в полумраке — связывающий их животы. Он видел женское лицо, не лицо Лазы, которая убила бы его, а другое лицо, невероятно прелестное и злое.

Атон попытался освободиться, но не смог сдвинуться с места. Страшную душевную боль причиняло растяжение упругой связки, которое извлекало его корень прочь из плоти. Внезапно из этой боли вырвалась мелодия, и он познал, наконец, завершение.

Атон проснулся от звука приближающихся шагов, обливаясь холодным потом, дрожа и понимая, что он обязан выбраться из Хтона.