Дэвид Гаймер - Эра Зигмара - Омнибус

Принц ловко раскручивал глефу вокруг себя, вращая её вокруг запястья и пропуская за спиной. Беспощадным движением рукояти Зувий обрушивал клинок на врагов, прорубаясь сквозь небесный доспех и плоть. Столбы духовной энергии, подобно кометам, устремлялись обратно в небо, знаменуя очередную безжалостную смерть. Принц Пепелища отсылал сияющих Грозорождённых обратно к их богу, опустошительные удары и пронзающие сердце выпады, наносимые тзинчитом, создавали настоящий вихрь смерти.

Ведьмачья Стража двигалась позади своего принца клином из тёмных доспехов и мечей, прокладывая жуткий путь через дисциплинированные ряды воинства Зигмара. Незрячие нестройной толпой следовали за ними, завывая и вытягивая руки в колдовском страхе, обращая одоспешенных врагов в искажённые скульптуры брони и кости.

Зувий был подобен силе невозмутимого разрушения. Длинной глефой он расплющивал и проламывал маски шлемов Грозорождённых. Орудуя древком выкованного демонами оружия, он разламывал металлические луки и разрубал нагрудники атакующих воинов врага. Орфео прорубал тропу в рядах Вечных. Преисполненный безрассудного самозабвения, Принц расправлялся с чистыми сердцем воинами вокруг себя.

Он знал, что выглядит достойным в глазах Тзинча и Вечноизбранного Хаоса. Истинный воин Хаоса служит Тёмных Богам не только в меру своих способностей, но и в меру способностей других. Скарган Жестокосердый и его воинство были закалёнными в боях убийцами, и их навыки следовало употребить для служения более великой тьме, чем примитивно кровожадному Кхорну. Орфео применил их именно там, где это было необходимо, обернув их силу против воинов ублюдочного Бога-Короля. Здесь, на холме, созданном, чтобы отпраздновать победу Принца, Грозорождённые и безмозглые дикари Кровавого Бога растратят жизни друг друга.

Из колонны молний вышли новые Грозорождённые, вытянув перед собой глефы. Сверкающие оружия представляли собой клинки от мечей, укрепленные на древках, и облаченные в броню воины разрезали ими кровавых налётчиков пополам. Рассекая Присягнувших Крови от челюсти до бёдер, они шли по кускам плоти, собирались вместе, чтобы насадить на свои клинки разделённых разжигателей гнева.

Зувий почувствовал смерть неподалёку, когда Воарка, сына Краала, буквально вбили в каменистую поверхность холма великолепной булавой. Буквально в то же мгновение за убитого отомстил один из разжигателей гнева, который направил молотящее навершие цепа по чудовищной дуге. Оно попало в Грозорождённого с булавой, пробило доспех на спине и превратило Вечного в фонтан осколков брони, крови и слепящего света.

Наиболее оживлённой на холме была схватка вокруг Скаргана. Столь же сияющий, как поток из молний, принёсший воинов Бога-Короля, вихрь искрящейся смерти вокруг Жестокосердого был даже ярче. Жестокосердый был неостановим, он убивал одного Грозорождённого за другим, во имя своего бога и Вечноизбранного. Тем временем, военный отряд Скаргана умирал вокруг него — дикость Присягнувших Крови не могла противостоять неумолимости и уверенному продвижению одоспешенных Грозорождённых, а разжигатели гнева встречали смерть в безрассудном самозабвении. Но Жестокосердый был подобен скале, об которую разбивались Вечные. Он был смертью. Он был яростью. Он был возвышенным воплощением Кхорна.

Когда Принц Пепелища приблизился к нему, ведя своих воинов и изящно убивая врагов, то увидел Скаргана, прокалывающего шлемы-маски костяными когтями, насаживающего Грозорождённых на свои чудовищные рога, и выбивающего луки из рук трусливых вершителей. Он заставлял бронированных воинов согнуться пополам неистовыми пинками и раскручивал вокруг себя топор, который был длиннее самого смертоносца. Жестокосердый пробивал доспехи, отсекал конечности и повергал наземь могучих воинов священной грозы Бога-Короля. Он отрывал головы и шлемы голыми руками, пробивал глотки и грудные клетки древком боевого топора.

Ничто не могло его остановить. Окруженный телами бойцов своего военного отряда, Скарган проревел вызов предводителю Вечных, облачённому в безукоризненный небесный доспех и плащ. Сопровождаемый двумя собратьями, вождь Грозорожденных приблизился к кхорниту, держа в одной перчатке большую алебарду, а в другой оберегающий фонарь. Зувий почувствовал ранящую душу магическую энергию, излучаемую артефактом, и передёрнулся, когда она вышла на свободу. Скаргана Жестоксердого, однако, этот ужасный свет не беспокоил, хотя его красная плоть начала поджариваться на костях от близости фонаря.