Дэвид Гаймер - Эра Зигмара - Омнибус

Скарган Жестокосердый обдумал слова принца со всем спокойствием, на которое только был способен. Осатанев от собственного примитивного умозаключения, смертоносец создал целый круг разрушения вокруг себя. Он рубил. Крошил. Изничтожал. Его боевой топор разбрызгивал ихор. Тем временем, освещение во впадине поменяло цвет. Розовый, застеливший отмели и затвердевавший в омуте плоти, подёрнулся голубым. Каждый раз, когда розового ужаса изрубали в бесформенное нечто, голубые когти разрывали разрушенную демоническую плоть на части. Пока подыхающее чудище покрывалось рябью и трепыхалось, голубой ужас выкарабкивался из трупа, за ним следовал второй такой же. За исключением цвета, каждый из них целиком повторял обличием мерзкое существо, от которого они произошли.

Зувий поджал липкие губы. Он снова оказался меж двух огней — бешенством смертоносца и превратными обстоятельствами. Взглянув наверх, Орфео увидел, что ветер стихает, буря клыков и зубов заканчивались. Однако же, густые капли кровяного вихря всё ещё молотили вокруг.

— Просто проклятие этой земли, о возвышенный! — сказал Зувий. — Адская дыра, через которую демоны лезут в мир. Плоть без конца, мой господин, живущая, умирающая, делящаяся. Нам нужно уходить.

— Никогда! — проревел Скарган, который разодрал прокалывающими когтями какое-то существо, а затем отшвырнул трёх голубых скребущихся тварей плоскостью топора.

— Приведи колдунов, — скомандовал Зувий, отправив Маллофакса в направлении Незрячих. Принц Пепелища не умрёт в какой-то убогой дыре с безмозглым берсеркером! Когда клёкотание птицы повело слепых уродцев обратно из впадины, Зувий указал пальцем на сэра Абриэля и на косогор позади. Отталкивая безумных существ рыцарскими щитами и рассекая ужасов зубчатыми полторными мечами, Ведьмачья Стража прикрывала отступление своего господина.

Поднявшись выше по склону и оказавшись ближе к вою кровяной бури, Зувий ударил молнией в существ, наседавших на Скаргана. Обрызганный розовой и голубой демонической кровью, шипящей от колдовской энергии, и окружённый чудищами, взрывающимися вокруг него, смертоносец получил шанс оценить положение. Его военный отряд погибал, одолеваемый сборищем демонов, несмотря на всё буйство кровавых налётчиков и всю опустошительность разжигателей гнева. Единственное решение отделяло Скаргана Жестокосердого от полного поражения.

Зувий наблюдал, как смертносец пытается пересилить себя и рассудить здраво. Скарган верил, что Вечноизбранный Хаоса потребовал его тёмного служения. Орфео готов был поверить, что это убеждение засело в голове смертоносца. Толкнув нескольких разжигателей гнева к склону, и выхватив Воарка, сына Кралла, из мешанины кровавых налётчиков, Скарган проорал свой приказ на всю впадину.

— Здесь нет славы, — проревел чемпион Кхорна, указывая боевым топором вверх, на бурю. — Вперёд! Во славу Кровавого Бога и Возвышенного Устроителя!

Приказ Скаргана пробился сквозь красную пелену берсеркского бешенства, и орда начала свой торопливый отход из впадины. Поднявшись по склону и оторвавшись от тзинчитского сонма, войско снова ступило в кровяную бурю.

Они утопали. Утопали в крови.

Небеса кипели яростью и обрушивались на землю багровым дождём, затопляя не только впадины, выбоины и кратеры Разорённой Равнины, но и сами истерзанные бурями пустоши. Зувий и его тзинчитские рыцари шли вброд через кровяные воды. Незрячие наполовину ковыляли, наполовину плыли. Маллофакс летел, птица буквально пробивала себе путь сквозь ветра, что дули над вздымающимися водами мелкого моря.

Сквозь потоп за Принцем Пепелища следовал военный отряд Скаргана Жестокосредого. Недоверчиво пробирающиеся через воды, кхорнитские воины ещё не до конца смирились с бегством из впадины. Казалось, что приказ собственного чемпиона выйти из схватки и душераздирающие тяготы пути через бурю и паводок сломили их. Зувий, манипулируя воинами при помощи лжи, убедил их пройти даже через проклятую землю и демонов, обитавших в ней. Принц убедил Скаргана встать на эту дорогу к саморазрушению, и его дела со смертоносцем ещё не были закончены.

— Маллофакс? — позвал Зувий через бурю. На протяжении последнего часа Принц чувствовал, что кровь плещется о его броню всё ниже и ниже. — Вода убывает?

— Мы на Кованой Тропе, — каркнула птица, приземлившись на клинок А’квитаса. — Взгляни!

Зувий всмотрелся в струящееся кровью небо. Тёмный силуэт вздымался прямо над ними, он был столь велик и высок, что даже неестественная буря оказалась не в силах скрыть его. Принц узнал в нём холм из своего яркого видения, изъеденный эрозией до такой степени, что по форме напоминал колоссальную наковальню из камня.