Милена Завойчинская: Снежные сказки (сборник)

ПМ [1] Призрачные Миры : Добрый день дорогая Милена. В погоне за вами мы запыхались и растеряли половину вопросов и мыслей, однако жажда приоткрыть завесу тайны, сделала свое дело. Мы хотим знать о вас ВСЕ!

Будем рады услышать честные и в меру искренние ответы. Готова? Поехали!

Поздоровайтесь с читателями по-авторски, пожалуйста.

Милена: Приветствую вас, уважаемые читатели.

ПМ: Ваше имя — это настоящее или псевдоним? Если настоящее — почему решились писать не под псевдонимом. Если псевдоним — расскажите историю его рождения, пожалуйста.

Милена: Это настоящее имя и настоящая фамилия — девичья и она же сохранившаяся в замужестве. Начинала я на Самиздате, как и большинство новичков, под псевдонимом. Страшно ведь было! Но потом решила, что не так уж все и ужасно. И читатели вроде появились. И я указала настоящие имя и фамилию.

ПМ: Отправной точкой для творчества стал переломный момент в вашей жизни или вы уже родились с талантом литератора?

Милена: Ну, насчет «родилась с талантом литератора» — сложно сказать. Как показывали оценки за сочинения в школе — какие-то способности все же были с самого начала. В глубоком нежном детстве я мечтала стать писателем. Лет в 9 у меня была тетрадь, в которую я записывала какие-то рассказики про птичек-синичек, сибирские снежные зимы и про что-то еще. Но классу к пятому вся эта блажь благополучно прошла и не вспоминалась более. Хватало сочинений по литературе на строго заданные темы.

А вот в начале 2012 года я вдруг решила попробовать свои силы и развеять скуку. Хотелось найти какое-то хобби, которое не требовало бы отлучек из дому, так как на тот момент у меня был второй ребенок, которому только исполнилось 6 месяцев. Так началась «Алета».

ПМ: Вы готовы честно и открыто критиковать других авторов, а тем более — своих знакомых авторов?

Милена: Нет, нет и нет! Только если они меня сами об этом спросят. Авторы — натуры творческие, ранимые и порой не совсем адекватные. Да-да! Сама автор (улыбаюсь). Поэтому — нет. Я могу обсудить не понравившиеся мне книги с близкими знакомыми, но никогда не стану критиковать эти книги публично. Считайте это авторской этикой.

ПМ: Знаете про существование такого себе критика-обзорника Растрепая? Если бы вы попали к нему на операционный стол, как бы реагировали?

Милена: Разумеется, знаю. И уже «попадала к нему на стол». Знаете, наверное, никак я к этому не отношусь. Если бы сам Растрепай и его сотоварищи были профессиональными критиками — то я бы приняла их разбор к сведению, расстроилась бы за критику, но приняла бы ее к сведению. Но данные господа не являются таковыми. Они обычные люди, читатели и их мнение ни в коей мере нельзя считать истиной в последней инстанции. Оно субъективно, как и мнение остальных людей. Вся разница в том, что они не поленились потратить время на то, чтобы не раскритиковать, а разобрать по косточкам и поглумиться. Потому что их разборы не профессиональны. Так может написать любой человек и с сарказмом высмеять любую книгу. Даже мирового классика.

ПМ: Какую сцену и в каком своем романе вы бы страстно желали переписать? За какой кусок текста вам стыдно до жути?

Милена: Насчет сцен — сказать не могу. Но сейчас, спустя два года, я просматриваю свои первые книги и понимаю, какие они «культяпистые». Сказывалось полнейшее отсутствие писательского опыта. Если бы я правила или писала их сейчас, то хотелось бы надеяться, что они получились бы более гладенькими. Но, что сделано, то сделано. Я ведь не предполагала, что их издадут.

Но в тоже время я не могу сказать, что мне за них «стыдно до жути». Такого нет. Скорее, немного смешно.

ПМ: Натыкались ли вы когда-либо на сюжеты, сцены, описания у других авторов так схожих с вашими, что казалось — плагиат? Какова была ваша реакция?

Милена: Случалось. Сначала — досада. Потом поняла, что ничего нового человек в принципе не может изобрести, если это не наука. Все, что придумываешь, оказывается, уже давным-давно придумал кто-то другой и задолго до того, как это пришло в голову тебе. Многое вообще случается в жизни. Авторы переносят ситуацию на бумагу — то, что было с ними в реальности. А потом оказывается, что кто-то где-то это уже описывал. Что тут скажешь? Все мы живем в одной реальности, взращены на одной и той же литературе и на одних и тех же фильмах. Соответственно сознание у большинства людей работает одинаково.