Александр Анфилатов - Изумрудная долина (СИ)

Тот инстинктивно отдернул её в сторону, а Ярослав громко скомандовал:

— Привяжите ногу!

— Что вы от меня хотите?! — взмолился пленник, яростно отбиваясь от мучителей, которые, не обращая внимания на протесты, исполнили приказ.

— Правду! — бросил в лицо врагу Ярослав, приближаясь вплотную с топором в руке. — И про себя врешь и про колдуна. А про хозяев своих молчишь, хоть убей. Вот я тебя сейчас распну, посмотрим, каким лебедем ты запоешь! И колышек навострю гладко, чтоб мягко вошло.

У Лифидца челюсть отвисла. Не ожидал, видимо, так быстро расстаться с жизнью, но потихоньку оправился, начал нос задирать, будто не страшно ему.

— Я смерти не боюсь! — с дрожью в голосе заявил он.

— Знаю! — уверенно согласился Ярослав. — Потому и привел сюда. Какой из тебя Лифидец, одно и сходство, что чёрный. Знающие люди говорят, не Лифидец ты!

— Я Лифидец!

— Да ты на рожу свою взгляни! Нос прямой, лоб узкий, голова, будто тисами расплющена! Где ты на Троне такие видел? Так что ты вовсе не местный! Ты чужак из иного мира. Сразу всё становится на свои места, и влюбленность к Новым богам объяснение получает. Так что говори, кто ты! Кто послал, фамилии, адреса, прикрытия. В противном случае не пожалеем.

У пленника рожу так и перекосило от ненависти и страха, понял, видно, что раскусили.

— Ничего я вам не скажу! — прошипел он сквозь зубы. — Умру, а не скажу!

— Знаю, знаю, легкой смерти ищешь! Да только не бывать тому, не собираюсь о такую погань руки марать и людей своих травмировать. Вредно это для души!

Пленник презрительно скривился, изо всех сил дернулся, пытаясь вырваться. К тому времени он крепко сидел на трех кольях, свободной оставалась только рука, для которой Ярослав готовил последний кол.

— Нет у вас способа, а я свою награду получу, Одесную бога сяду. А ты и дети твои рабами будете у детей и братьев моих. Мне ли страх иметь?

Ярослава задели слова пленника.

— Слышал я краем уха, что хозяин ваш всем его холуям место подле трона своего обещает, если кровь свою ради него прольете и жизнь отдадите. Только это и сила, и слабость ваша. Изгоню беса, что тебя укрепляет, ты и выдашь все, тем самым для хозяина своего предателем станешь. Думаю, он на тебя сильно обидится…

— Ты…

— Да–да, просто беса из тебя изгонять собираюсь, а ты бог знает что подумал.

Лифидец задрожал всем телом, напряг мышцы, не позволяя себя вязать, но Лопата и Лимон его скрутили, навешав затрещин за сопротивление.

— Расслабься, — улыбнулся Ярослав, — не нервничай, иначе кровь носом пойдет.

Он достал из кармана пузырек с серым порошком, похвастал перед пленным с ехидной злой улыбкой:

— Знаешь, что это?

Пленник скривил рот, не желая отвечать. Животный страх отражался в его глазах.

— … Невинный пепел… ещё бабушкин! Где старая его достала, ума не приложу, но действует. Я вокруг звезды пеплом солнышки нарисую, Серафимы нас от нечистой силы и защитят, а то мало ли что… Демоны из преисподней вырвутся.

— Будь ты проклят! — пленник стал извиваться в путах, стараясь их порвать или вырвать из земли колья. — Акум, нелюдь. Будь ты проклят!

Лицо его напряглось, сделалось багровым, глаза выехали из орбит:

— Бесчеловечно разделять деймона и его носителя! — в неистовой злобе выкрикнул он.

— Так вы их называете — «деймон»? Не знал… — с усмешкой покачал головой Ярослав, — но ничего, больно не будет. После исторжения ты успокоишься и всё расскажешь…

Лифидец особо неистово рванул узы, выкрикнув, как обвинение:

— Палач! Будь ты проклят, экзорцист! А эти болваны думают, гонитель! Вырвалг! А он губитель! Палач!

— Не знаю, кто о чём думает, но время твое пришло. Или ты говоришь всё как есть, или я лишу тебя твоего бесовского посмертия.

Пленник ничего не ответил, он в исступлении рвал путы и метался, как безумный. Ярослав отошел от распластанного на земле тела. Анюта подала ему тетрадь, которую принесла с собой. Ярослав пролистал страницы, остановился на одной, присел на корточки:

— Ты ведь у меня уже большая и умеешь читать…

Девчушка кивнула головой.

— Значит, будем читать вместе. Я по памяти, а ты повторяй за мной и смотри в тетрадь.

— Хорошо.

— Теперь становись и не бойся, я рядом. Может, даже увидим бесенка с хвостиком…

Он поставил племянницу вплотную перед собой, положил руки на плечи:

— Начинай!

Звонкий голосок серебряным колокольчиком отразился в тишине ночи. Сначала ничего не происходило, лишь эхо отвечало на легкие слова молитв, растворяясь в мягком бархате ближайшего леса. Затем к невинным тонам детского сопрано добавился глухой бас, как набатный колокол, вызывая резонанс близлежащих миров. Голоса слились, как весенний ручеек в полноводный поток, устраняя неразрывную связь души и тела, и вырвались на простор эфира. Они звучали как одно целое, как обоюдоострый меч правды, срывающий покровы лжи и открывая взору истинное лицо сущности.