Питер Бигл - Последний единорог

Молли возбужденно мигала, но Шмендрик качал головой.

– Да, – сказал он, – так это делают настоящие волшебники. Но тогда часы…

– Часы никогда не пробьют точное время, – сказал череп. – Хаггард давным-давно испортил механизм, пытаясь ухватить летящее мимо время. Но важно, чтобы ты понял: безразлично, сколько раз пробьют часы – десять, семь или пятнадцать. Ты можешь сам назначить собственное время и начать отсчитывать его, когда захочешь. Когда ты поймешь это, для тебя все будет вовремя.

В этот момент часы пробили четыре. Еще не замолк последний удар, когда из-под пола гигантского замка раздался ответный звук. Не рев и не страшное ворчанье, которое Красный Бык часто издавал во сне, – это был низкий вопрошающий звук, словно Бык проснулся, почувствовав в ночи что-то новое. Плиты пола шипели как змеи, казалось, дрожит сама темнота, светящиеся ночные твари разбежались по углам. Внезапно Молли отчетливо поняла, что Хаг-гард близко.

– Теперь давай вино, – сказал череп. – Я выполнил свою часть сделки. – Шмендрик молча протянул пустую фляжку к пустому рту – череп булькал, вздыхал и смаковал. – Ах, – сказал он наконец. – Ах, это было вино, это было настоящее вино! Ты больший волшебник, чем я думал. Теперь ты понял про время?

– Да, – ответил Шмендрик. – Похоже, что да. В реве Красного Быка вновь прозвучали вопрос и удивление, и череп загремел на столбе.

– Впрочем, не знаю, – усомнился Шмендрик. – Нет другого пути?

– Ну, разве он может быть? – Молли услышала шаги, они затихли, потом донеслись осторожные приливы и отливы дыхания. Она никак не могла понять, где их источник.

Шмендрик повернулся к ней, лицо его казалось испачканным изнутри смятением и страхом, будто стекло фонаря сажей. Там был и свет, но он дрожал и колебался, словно в бурю.

– Думаю, я понял, – проговорил он, – но кажется, не совсем. Я попробую.

– Все же, полагаю, это настоящие часы, – сказала Молли. – Это хорошо. Я могу пройти сквозь настоящие часы. – Она говорила это, лишь чтобы утешить его, но в ее теле словно вспыхнул свет, когда она поняла, что сказала правду. – Я знаю, куда нам идти, – сказала она. – Это ничуть не хуже, чем знать, когда идти. Череп прервал ее:

– Позвольте мне в уплату за столь хорошее вино дать вам дополнительный совет. – Шмендрик виновато глядел на него. Череп продолжал: – Разбей меня, брось меня на пол так, чтобы я разлетелся на куски. Не спрашивай почему, просто сделай. – Он говорил очень быстро, почти шепотом. Шмендрик и Молли дружно переспрашивали: "Что? Почему?" Череп повторил.

– Что ты говоришь? Почему мы должны сделать это? – возмутился Шмендрик.

– Разбей! – настаивал череп. – Так надо! – Порхая вокруг на единственной паре ног, дыхание доносилось со всех сторон.

– Нет, – отвечал Шмендрик. – Ты сошел с ума. – Он повернулся и вновь направился к смутно темневшим часам. Молли взяла Леди Амальтею за холодную руку, увлекая за собой белую девушку, словно воздушного змея за веревочку.

– Ну, смотрите, – печально сказал череп. – Я предупреждал. – И он закричал ужасным голосом, гремевшим, словно град по железному листу: – Хоу, Король, на помощь! Стражи, ко мне! Здесь грабители, бандиты, налетчики, похитители, взломщики, убийцы, театральные злодеи. Хоу, Король Хаггард!

Со всех сторон послышались шаги, раздались свистящие голоса престарелых воинов Короля Хаггарда. Факелов не было – свет без приказа Короля в замке нельзя было зажигать при любых условиях, а Король безмолвствовал. Три вора растерянно и бессильно взирали на череп.

– Извините, – сказал он. – Таков уж я есть. Предатель, но я пытался… – Тут его исчезнувшие глаза внезапно увидели Леди Амальтею и широко в ясно раскрылись, словно могли это сделать.

– О нет, – мягко сказал он. – Нет, не надо… Я нелоялен, но не настолько же.

– Бегите, – повторил Шмендрик слова, что сказал когда-то дикой белоснежной легенде, которой отворил клетку. Они бежали по громадному залу, позади них спотыкались в темноте стражники, а череп визжал:

– Единорог! Единорог! Хаггард, Хаггард, она идет туда, к Красному Быку! К часам, Хаггард где ты? Единорог! Единорог!

В этом шуме зловеще прошелестел голос Короля: – Дурак, предатель, теперь она знает это! – Где-то рядом прошелестели его быстрые шаги. Шмендрик было собрался повернуться и приготовиться к драке, но тут послышался удар – старая кость с треском разбилась о старый камень.

Когда они оказались перед часами, времени на сомнения уже не оставалось. Стражники были в зале, эхо их шагов металось от одной стены к другой, а Король Хаггард шипел и ругал их. Леди Амальтся не колебалась. Она вошла в часы и исчезла, как луна за облаками, – за ними, но не в них, отделенная от облаков тысячами миль. "Будто она дриада, – теряя разум, подумала Молли, – а время – ее дерево". Сквозь мутное, покрытое пятнами стекло Молли видела грузы, маятник и потраченные ржавчиной колокольчики. За ними не было двери, сквозь которую могла пройти Леди Амальтея. Ржавыми деревьями по бокам устремленной в дождь дороги расступались механизмы. Плакучими ветвями колыхались грузы. Король Хаггард кричал: – Остановите их! Разбейте часы! Молли повернула голову, собираясь сказать Шмендрику, что она, наверно, поняла слова черепа, но волшебник пропал вместе с залом замка Хаггарда. Часы тоже исчезли, она стояла рядом с Леди Амальтеей – было холодно.