Джо Аберкромби - Маленькие добрые дела

Она схватила с полки большой молитвенный колокольчик и сокрушительно ударила им по голове Мэйсона. Раздался такой мощный звон, что у Шев свело зубы. Джавра снова его ударила, высвободившись из его руки. Он застонал и упал на колени, кровь стекала по его лицу. Джавра высоко подняла руку и ударила его по спине, колокольчик отвалился от ручки и укатился в угол, эхо звона постепенно стихало.

Джавра взглянула на Крэндалла, ее лицо было забрызгано кровью Мэйсона.

— Слышал? — она подняла рыжие брови. — Тебе пора помолиться.

— О, черт, — прохрипел Крэндалл. Он уронил топорик на доски и высоко поднял ладони. — А теперь слушай сюда, — заикаясь проговорил он, — я сын Горальда. Горальда Пальца!

Джавра пожала плечами, перешагивая через тело Мэйсона.

— Я в городе новенькая. Это имя поражает меня не сильнее других.

— Мой отец здесь главный! Он отдает приказы!

Джавра ухмыльнулась, перешагивая через труп Большой Куртки.

— Он не отдает мне приказов.

— Он тебе заплатит! Больше денег, чем сможешь сосчитать!

Джавра отпихнула кончиком сапога нож Рябого с пути.

— Мне это не нужно. У меня простые вкусы.

Голос Крэндалла становился пронзительней по мере того, как он от нее отступал.

— Если навредишь мне, он за тобой погонится!

Джавра снова пожала плечами, делая очередной шаг.

— Мы можем на это надеяться. Это была бы его последняя ошибка.

— Просто… прошу! — съежился Крэндалл. — Прошу! Я умоляю тебя!

— На самом деле умолять нужно не меня, — сказала Джавра, кивком указывая ему за плечо.

Шев свистнула, и Крэндалл удивленно повернулся. Он выглядел еще удивленнее, когда она с резким хрустом вонзила ему в лоб лезвие топорика Мэйсона.

— Бвургх, — сказал он, высунув язык, и рухнул на спину. Его обмякшая рука задела подставку, уронила ее, и оловянная чаша полетела, осыпая раскаленными углями стену.

— Бля, — сказала Шев, когда драпировка из тонкой ткани вспыхнула языками пламени. Она схватила кувшин с водой и бросила его, но от этой жалкой струйки почти ничего не изменилось. Огонь уже распространился на другую драпировку, начали падать полоски горящего пепла.

— Помещение лучше освободить, — сказала Джавра, подхватила Шев под руку хваткой, которой невозможно было сопротивляться, и быстро зашагала за дверь, оставляя в горящей комнате четырех мертвых людей.

Мужик, который любил держать руки в карманах, сидел у стены на улице, вцепившись в свой собственный нож, торчавший у него из бедра.

— Погоди, — сказал он, когда Джавра схватила его за воротник и движением запястья швырнула его через улицу — тот врезался головой в стену.

Подбежал Секутор, уставившись на здание — языки пламени уже лизали дверной проем. Джавра схватила его и отвела.

— Тут уже ничего не поделать. Плохой выбор декораций для помещения с открытым пламенем. — И, словно чтобы подчеркнуть эту мысль, окно разлетелось, пламя брызнуло на улицу, и Секутор отпрянул, пригнувшись и закрыв руками голову.

— Что случилось? — Простонал он.

— Вышло плохо, — прошептала Шев, держась за свой бок. — Вышло плохо.

Джавра почесала грязные рыжие волосы вокруг побитого лица и ухмыльнулась, глядя на развалины надежд Шев, словно они выглядели, как неплохо выполненная работа.

— И ты называешь это плохо? Я бы сказала, могло быть намного хуже!

— Как? — резко бросила Шев. — Как, блядь, могло быть еще хуже?

— Мы обе могли умереть. — Она хохотнула. — Выбраться живым — это уже победа.

— Вот что бывает, — сказал Секутор, и его глаза сияли отраженным огнем, когда здание разгорелось еще сильнее. — Вот что бывает, когда совершаешь доброе дело.

— Эй, хватит ныть, парень. В долгой перспективе доброта приводит к доброте. Богиня управляет нашим справедливым вознаграждением. Кстати, я Джавра. — И она хлопнула его по плечу, чуть не сбив с ног. У тебя нет случайно брата постарше? Драки всегда меня распаляют.

— Чего?

— Может, братьев?

Шев схватилась за голову. Казалось, она сейчас взорвется.

— Я убила Крэндалла, — прошептала он. — Черт возьми, я его убила. Теперь они придут за мной! Они никогда не остановятся!

— Пфффф. — Джавра обхватила плечи Шев огромной, мускулистой рукой, покрытой синяками. Это было одновременно удивительно обнадеживающе и удушающе. — Видела бы ты ублюдков, которые приходили за мной. А теперь, насчет того, чтобы выкрасть назад мой меч…