Марина Ли - Школа Добра

– Не верь отступникам.

И после этого развернулся и исчез в полыхнувшем синим огнем камне.

– Они больше не отступники, – проговорил Алекс и сжал в кулаке свиток.

***

По ощущениям я проплакала целый год и еще десять лет боялась выйти из комнаты и посмотреть в глаза Павлику и Сонье. Страшно подумать! Из-за одного непродуманного шага я испортила жизнь трем близким мне людям.

– Не умер бы Эро и без твоих глаз, – ревниво ворчал Алекс, не забывая при этом успокаивать меня и говорить, что ничего страшного на самом деле не случилось.

– Не стоит относиться к этому как к проклятию или наказанию. Это всего лишь работа, хорошо?

Я неуверенно кивнула, а Алекс продолжил:

– Не самая плохая, между прочим, работа. Ну, подумай сама! Что бы меня ждало? Ездить по городам в поисках подработок? Устроиться в какой-нибудь магистрат? Остаться у отца вечным аспирантом, а в будущем преподавателем? Юлка, какой из меня профессор?

– Очень симпатичный, – искренне заверила я, чем вызвала у него веселый смех.

Может, оно и к лучшему. По крайней мере, не будем мелькать перед голодными глазами местных любительниц засмотреться на чужого мужа. А следом за этой немного успокаивающей мыслью пришла другая:

– И как же теперь? – я вцепилась двумя руками в Алекса и прижалась к его груди. – Я теперь что же, буду здесь одна? Без тебя?

И снова захотелось плакать.

– Солнышко, но я бы в любом случае не находился при Школе все время. У меня были другие планы на будущее, но и владыка приграничных земель не самый плохой вариант.

Он забавно приподнял брови, произнося свой новый титул, и я, не выдержав, рассмеялась.

– А кто тогда я? Владычица?

Вот смеху! Юлка Волчок – владычица пограничья!

– Владычица, – серьезно кивнул Алекс. – Моего сердца.

– А если серьезно? – спросила я, изрядно смутившись и спрятав глаза.

– А если серьезно, то тяжело будет только первое время, пока все устроится. Довольно сложно будет построить границу. Там же ведь нет ничего... Но тут я надеюсь на твои божественные связи, – Алекс мне подмигнул и поцеловал в нос. – Ну и, конечно же, скандал...

– Какой скандал? – пискнула я испуганно. – Зачем скандал? Опять?

Александр пожал плечами, а потом с хитрым видом достал из секретера свиток, перевитый синей ленточкой:

– Подожди, я тебе сейчас зачитаю... Ага. "Постановление. Светлый трон, равно как и Темная корона обязуются снабжать новую границу всеми необходимыми средствами и ресурсами. А также им вменяется в обязанность назначить Стражам пограничья достойное жалованье, выплачиваемое ежемесячно от сего дня и до окончания их службы".

Снова подмигнул мне и добавил:

– Вот увидишь, они еще обязательно переругаются из-за того, кто кому и сколько должен платить.

И оказался неправ. Оба двора, как светлый, так и темный, казалось, вообще не обратили внимания на тот факт, что границу между мирами больше не охраняют призрачные демоны.

Скандал грянул с другой стороны и ударил исключительно по Вельзевулу Аззариэлевичу.

Это случилось примерно через неделю после того, как Алекс уехал в свой первый рейд в пограничье. Само собой, я вся извелась и расплакалась не один раз, собирая его в дорогу.

– Ты меня, как на войну провожаешь, Юлка! Прекрати реветь немедленно! – ворчал он, но по лицу было видно, что ему приятны мои волнения и тревоги. – Я приеду через месяц. Увидишь! Ты даже двоек нахватать не успеешь.

Нахал, как будто у меня были когда-нибудь двойки.

А затем пришло сообщение из эфората о том, что расследование смерти девицы Ифигении Сафской подошло к концу. И директору Ясневскому предлагалось ознакомиться с некоторыми бумагами, найденными на квартире упомянутой девицы, а также с выводами, к которым пришел главный эфор столицы в связи с этим делом.

Вельзевул Аззариэлевич бумаги изучил, с выводами ознакомился сам, не посчитав должным ознакомить с ними публику в лице любопытствующей меня.

– Муню на ночь одолжишь? – спросил он неожиданно хмуро и тоскливо.

И я поняла, что в деле каким-то образом замешана моя дрожащая свекровь, чтоб ей провалиться, в чем я этой же упомянутой ночью и убедилась. Неспокойная выдалась ночка, грустная, пьяная и музыкальная, по крайней мере, у меня с Авроркой. Мы с ней закрылись в моей осиротевшей без Алекса комнате и пили вишневку, а через открытое по случаю неожиданного бабьего лета окно доносился увеличенный магическим образом голос:

– Вот ты, вот я –