Анна Гурова - Лунный воин

Конец его слов потонул в грохоте. Обвалилась еще часть крыши, но Мотылек уже не понимал, что вокруг происходит. Земля качалась у него под ногами, Анук улыбался сквозь пламя, в глазах у Мотылька мутилось… Или это сарай заволокло дымом. Пламя потемнело, звуки отдалились и умолкли, пол выскользнул из-под ног – и Мотылек потерял сознание.

Очнулся он от холодного чистого воздуха – и обнаружил, что лежит на траве, на полянке перед кухней. Огонь уже перекинулся на жилой дом, пожар быстро распространялся, в черное небо поднимался столб пламени. Мотылек сел и огляделся. Неподалеку от него стояли Анук и Сахемоти, смотрели на пожар и о чем-то беседовали. Заметив, что Мотылек пришел в себя, Сахемоти обернулся к нему с дружелюбным видом. Он не изменился – если не считать того, что от его немощи не осталось и следа.

– Все-таки как ты догадался? – улыбаясь, спросил он. – Как тебе удалось освободить Хоори?

– Очень просто, – слабым голосом ответил Мотылек. – Учитель Кагеру сказал мне: чтобы тобой овладел бес, надо его пригласить. Я и подумал – может, чтобы выгнать беса, достаточно сказать – «уходи»?

– Но человек не сможет это сказать, пока бес ему не позволит, – кивнул Анук. – Эх, как же я сам-то не догадался…

– Не переживай, – Сахемоти похлопал младшего брата по плечу. – Ты небось был занят тем, что день и ночь вынашивал планы мести…

– Можно спросить? – перебил его Мотылек. – Все-таки кто из вас Сахемоти? Вани или ты?

– Сахемоти – мы оба. Можешь считать, что мы – братья-близнецы или два лица одного бога, хотя на самом деле всё гораздо сложнее. Если бы я был только вани, море давно поглотило бы Кирим; а если бы – богом подземного огня, его разрушили бы землетрясения. Сахемоти – это равновесие. Потому меня и зовут хранителем Кирима. Мокквисину была нужна только одна моя ипостась, более слабая, – он полагал, что сможет ею управлять. Когда он понял, на кого замахнулся, то перетрусил, но отступать уже было некуда…

Вдруг Мотылек заметил за спиной Сахемоти какую-то тень. На краю полянки загорелись два желтых глаза, и из темноты донеслось хриплое рычание. Тошнотник, о котором все забыли, стоял на опушке леса, низко опустив голову. Шерсть на его загривке вздыбилась, как иглы дикобраза, – Мотыльку почудилось, что волк вырос вдвое, – пасть была приоткрыта, острые зубы оскалены. Тошнотник смотрел прямо на Мотылька, не обращая внимания на безымянных богов. Он готовился к броску.

– Там!.. – успел выдавить из себя Мотылек.

Боги обернулись. Сахемоти протянул руку – и волк замер на месте, почти прижимаясь к земле. В его глазах горела ненависть.

– Стоять, демон, – негромко приказал Сахемоти.

– Хе, да это не наш квисин, – заметил Анук. – Похоже, имперский.

– А раз имперский, то пусть отправляется в тамошнюю подземную канцелярию и жалуется на самоуправство киримских поверженных богов, – добавил Сахемоти и властно повел рукой в сторону дома. – Эй, демон! Ты потерял своего хозяина? Он – в доме!

И Тошнотник с прижатыми ушами, не переставая злобно рычать, стелясь по земле, пополз к горящему дому, словно его тащила туда невидимая рука.

– Лишние хлопоты, – проворчал Анук. – Я бы спалил его прямо на месте.

– Не мешай, – спокойно ответил Сахемоти, – не видишь, я вершу правосудие.

Волк, последний раз огрызнувшись, вошел прямо в огонь и исчез в нем. Порыв ветра донес вонь паленой шерсти, демоническое рычание умолкло.

– Демон-слуга должен разделить судьбу своего господина, – повернувшись к богу огня, пояснил Сахемоти.

Мотылек все еще смотрел в сторону дома, а потому первым заметил, как из пылающего дверного проема высунулась черная волчья морда, распахнулась пасть и раздался хриплый нечеловеческий голос:

– Я доберусь до тебя, гаденыш! Рано или поздно отыщу и сожру!

Сахемоти сделал легкий жест. Пламя вспыхнуло до самого неба и поглотило Тошнотника. А через мгновение с треском провалилась крыша, и дом превратился в огромный бесформенный костер.

– Кончено, – сказал Сахемоти, отряхивая руки.

– Уходи отсюда, – посоветовал Мотыльку Анук. – Иди в деревню. Тут тебе делать нечего.

– А вы?

– Мы еще задержимся. Мокквисина уничтожить не так просто, как кажется. А когда закончим дела, тоже уйдем.

– Счастливо, Мотылек, – приветливо сказал Сахемоти. – Мы тебя не забудем.

Мотылек с трудом встал и пошел, как во сне, к ручью, где начиналась тропа. Недалеко от мостков, где стирали белье, его внимание привлекла какая-то возня. Мальчик пригляделся и увидел Мисук. Ее мечта сбылась – она самозабвенно терзала почтовую ворону. Перья и пух разлетались во все стороны. Заметив Мотылька, Мисук немедленно прервала свое занятие, подбежала и с мурлыканьем принялась тереться о его ноги. Мотылек наклонился погладить ее, из его глаз брызнули слезы. Он взял кошку на руки и побрел по тропе в сторону перевала.